08.08.2015 13:10

Бывая на различных мероприятиях, проводимых в Вооруженных Силах РФ, постоянно сталкиваешься с представителями военной полиции. Полагаю, читателям моего блога будет интересно даже часто внешне посмотреть, чем отличаются военные полицейские от ментов их коллег в МВД России.

Военная полиция предназначена для противодействия преступности, обеспечения в Вооруженных Силах РФ законности, правопорядка, воинской дисциплины, безопасности дорожного движения, обеспечения охраны особо важных и особорежимных военных объектов, объектов гарнизонов и военных городков, а также в пределах своей компетенции – для защиты других охраняемых законом правоотношений в области обороны.

Военнослужащие военной полиции имеют право применять физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, специальные средства, огнестрельное оружие, боевую и специальную технику в случаях и в порядке, которые предусмотрены федеральными конституционными законами, федеральными законами, общевоинскими уставами и уставом военной полиции.

Организационно подразделения военной полиции на местах замыкаются на Главное управление военной полиции Министерства обороны Российской Федерации.

2. Начальник Главного управления военной полиции МО РФ генерал-майор Игорь Сидоркевич.

4. ВАИ – составная часть военной полиции.

8. Для перевозки личного состава ВАИ.

9. Автомобили сопровождения ВАИ.

Недавно гостем моей авторской программы "Генштаб" на Русской службе новостей был заместитель начальника Главного управления военной полиции Министерства обороны России, полковник юстиции Владимир Ковалёв. Получилось весьма информативное интервью.

И. КОРОТЧЕНКО: Поговорим сегодня об относительно новой структуре в Вооружённых силах РФ, о военной полиции. Мы помним много разговоров, которые сопровождали рождение, появление органов военной полиции, сегодня дискуссия уже закончена, создан и приступил к исполнению функциональных обязанностей этот новый орган в структуре Вооружённых сил.

И всё-таки у граждан сформировалось понимание функционала и необходимости полиции, как инструмента государства, обеспечивающего их права и безопасность. В чём суть военной полиции, чьи интересы она призвана защищать и чем можно объяснить сегодня появление военной полиции? До недавнего времени и на протяжении советского периода в Вооружённых Силах таких органов не было.

В. КОВАЛЁВ: Это новое явление для Вооружённых Сил, для российской армии. Хочу сказать - за небольшое время существования военная полиция подтвердила правильность принятого решения о её создании.

Несмотря на существование в течение двух лет, она зарекомендовала себя в период проведения учений, в работе с войсками на полигонах, при обеспечении мероприятий, которые проводятся: танковый биатлон, авиадартс и другие, мероприятия по поддержанию правопорядка на территории гарнизонов, в период проведения парадов, шествий.

Недавно проходившие учения «Восток-2014», которые достаточно неплохо освещались в СМИ, было также продемонстрировано действие военной полиции. Впервые в период учений военная полиция выполняла задачи по борьбе с диверсионно-разведывательными группами условного противника, совместно с подразделениями наркоконтроля проводила специальные мероприятия по предотвращению проникновения группы наркокурьеров в расположение войск, и также при мобилизационном призыве из военных комиссариатов проверялся призывной контингент на предмет употребления наркотических средств.

И. КОРОТЧЕНКО: Какова численность военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: В настоящее время около 6,5 тысяч человек. Это военнослужащие по призыву, поэтому мы говорим о военной полиции как о профессиональном органе, который строит свою основу, исходя из того, что у нас люди работают на постоянной основе, сознательные, уже подготовленные специалисты.

И. КОРОТЧЕНКО: Солдат-срочников нет?

В. КОВАЛЁВ: Нет.

И. КОРОТЧЕНКО: А как выглядит структура? Есть Главное управление полицией Министерства обороны, а дальше как построена вертикаль?

В. КОВАЛЁВ: Для Министерства обороны это типовая структура, состоит из трёх уровней. В центральном аппарате, как Вы правильно сказали, Главное управление военной полицией Министерства обороны.

И. КОРОТЧЕНКО: Можно назвать фамилию и воинское звание руководителя?

В. КОВАЛЁВ: Да, руководит генерал-майор Сидоркевич Игорь Михайлович. Главное управление состоит из основных структурных подразделений – это управление правопорядка, военная автоинспекция и есть самостоятельные отделы, которые обеспечивают работу – организационно-плановый и информационно-аналитический. На региональном уровне, на уровне военных округов, у нас самостоятельные региональные управления военной полиции, которые замыкаются на Главное управление, то есть, это ствол, который целостно подчинён руководству, которое осуществляет министр обороны. На территориальном уровне – это отделы военной полиции и военная автоинспекция территориальная.

И. КОРОТЧЕНКО: То есть, командиры гарнизонов, командующие войсками военных округов не имеют право вмешиваться в деятельность органов военной полиции, потому что это напрямую части центрального подчинения? Я правильно понимаю?

В. КОВАЛЁВ: Да, Вы абсолютно правы.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули о том, что в ходе учений отрабатывались задачи органами военной полиции по борьбе с диверсионно-разведывательными органами противника. Это некий функционал на учениях или это функционал, который предусмотрен, в том числе, и в особый период или в военное время, или это прописано уже одним из направлений деятельности органов военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: Хороший вопрос.

И. КОРОТЧЕНКО: Я провожу такую аналогию – органы СМЕРШ, то есть борьба со шпионажем непосредственно структурами Министерства обороны, военными в своих собственных рядах.

В. КОВАЛЁВ: Безусловно, в период повседневной деятельности в мирное время войска отрабатывают то, чем будут заниматься на войне. Конечно же, военная полиция не тот орган, который создан для мирного времени. Вместе с войсками также будет выполнять определённые задачи, направленные на обеспечение действия войск для того, чтобы как можно больше освободить войска от несвойственных функций, взять их на себя, потому что войска должны воевать. Провести параллель со СМЕРШ, я думаю, где-то это вполне уместно.

И. КОРОТЧЕНКО: В военное время?

В. КОВАЛЁВ: Да.

И. КОРОТЧЕНКО: Какое вооружение у органов военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: Стрелковое оружие: автоматы, пистолеты. В связи с принятием устава о военной полиции, на котором мы остановимся позже, там прописаны полномочия по применению оружия, как летального, так и не летального, в том числе, резиновые палки, наручники, спецсредства для того, чтобы при пресечении преступных действий как можно меньше вреда причинить преступнику и сохранить человеческую жизнь.

И. КОРОТЧЕНКО: Задача военной полиции – это обеспечение правопорядка, дисциплины среди военнослужащих или Вы можете в каких-то случаях выполнять более расширенный функционал?

В. КОВАЛЁВ: В Российской Федерации существует целостная система правоохранительных органов, и при формировании военной полиции нам нужно было найти определённую нишу, которую мы бы заняли, не вторгаясь в компетенцию других органов. И эта ниша, безусловно, военнослужащие. Мы действуем только в отношении военнослужащих Вооружённых сил и в отношении гражданского персонала в двух случаях.

И. КОРОТЧЕНКО: Гражданского персонала Министерства обороны?

В. КОВАЛЁВ: Да. в двух случаях: это когда они совершили правонарушение при исполнении служебных обязанностей, либо на территории воинской части. В целом предназначение военной полиции прописано и в федеральном законе о военной полиции, который президент подписал в прошлом году, это 7ФЗ от 3 февраля 2014 года, и устав военной полиции, который утвердил президент указом 25 марта 2015 года. Предназначение военной полиции заключается в защите жизни, здоровья, интересов, прав и свобод военнослужащих, гражданского персонала, обеспечение охраны объектов вооружённых сил и также других функций по поддержанию правопорядка в Вооружённых силах.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули стрелковое вооружение. А техника предусмотрена в штатах?

В. КОВАЛЁВ: В настоящее время предусмотрена автомобильная техника для выполнения задач автоинспекции по сопровождению колонн и обеспечению безопасности дорожного движения в гарнизонах и автомобильная техника в отделах военной полиции – это автомобили Caravelle и «Урал» для перевозки личного состава.

И. КОРОТЧЕНКО: А бронетехника?

В. КОВАЛЁВ: Бронетехники пока нет, но в перспективе, безусловно, мы рассматриваем вопрос о включении в штаты таких хорошо зарекомендовавших себя бронеавтомобилей, как «Тигр».

И. КОРОТЧЕНКО: По отличительным признакам мы можем по внешнему виду военнослужащего понять, что это офицеры, сержанты, рядовые именно органов военной полиции, а не обычные военнослужащие?

В. КОВАЛЁВ: В условиях бюджета в Министерстве обороны уделяется важное внимание и экономически целесообразному расходованию денежных средств. В связи с этим расходы на форму одежды не были запланированы. Мы сейчас разрабатываем экспериментальные образцы этой формы одежды. В настоящее время, чтобы отличить военного полицейского, можно посмотреть на нарукавную повязку, там на чёрном фоне белым цветом написано «ВП», знак нашей военной полиции геральдический есть и красный берет, а также бляха, которая носится на левой стороне груди – жетон.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули в разговоре о том, что принят и утверждён президентом устав военной полиции. Немного подробнее расскажите, что это за документ, для чего он нужен и что предусматривает.

В. КОВАЛЁВ: Для нас это очень важный документ, который регламентирует основные направления деятельности военной полиции, права и полномочия военных полицейских при исполнении обязанностей по пресечению преступлений и правонарушений, совершаемых военнослужащими и гражданским персоналом. Это достаточно новый документ, он был разработан и принят в сжатые сроки, буквально, в течение одного года. Утверждение этого устава предусмотрено федеральным законом от 3 февраля прошлого года, там напрямую прописано, что основные направления деятельности и полномочия предусматриваются уставом военной полиции. Он прошёл согласование со всеми федеральными органами исполнительной власти, были проведены антикоррупционная и правовая экспертиза Минюста России, получено согласование в государственном правовом управлении, правительстве – все необходимые этапы мы прошли.

Хочу поблагодарить тех людей, которые приняли участие в разработке этого устава. На мой взгляд, на взгляд руководства главного управления, он получился очень и очень неплохим. Осталось только реализовать те полномочия и идеи, которые там заложены.

И. КОРОТЧЕНКО: Когда шло обсуждение задач военной полиции, много было разных идей, предложений – что от них осталось, а что нет, хотелось бы узнать. По проведению расследований, преступлений, происшествий в воинских частях, возможности проведения там оперативно-розыскных мероприятий – каков функционал, что осталось у Вас, чем Вы можете заниматься в частях, а что Ваши смежники осуществляют?

В. КОВАЛЁВ: Военная полиция – это новый игрок на поле поддержания правопорядка, и когда мы занимали свою нишу, это было достаточно сложно. Одни из полномочий, который изначально предлагалось возложить на военную полицию – это полномочия по проведению оперативно-розыскных мероприятий. Здесь однозначно нам сказали, давайте пока с этим повременим, это не функция военной полиции. И следующее направление деятельности, которое посчитали нецелесообразным передавать военной полиции – это расследование военных преступлений небольшой и средней тяжести, потому что в Вооружённых силах сложилась стройная система следственных органов, которая достаточно профессионально осуществляет эту задачу.

И. КОРОТЧЕНКО: А кто осуществляет надзор за деятельностью Ваших структур?

В. КОВАЛЁВ: Надзор, как и во всём государстве, осуществляет прокуратура, в данном случае, в Вооружённых Силах – это главная военная прокуратура. Хочу сказать, что во многом во взаимодействии с этой структурой как раз и разрабатывался устав военной полиции. Определялись те наиболее острые направления, которые необходимы для укрепления правового порядка в Вооружённых силах, и на этом ставился акцент. Прокуратура надзирает за нами, начиная с того, как мы делали этот устав, и за это им спасибо, коллеги оказали хорошую помощь.

И. КОРОТЧЕНКО: Взаимодействуете ли Вы с органами военной контрразведки?

В. КОВАЛЁВ: Да.

И. КОРОТЧЕНКО: Поясню для слушателей, которые не в курсе, что органы военной контрразведки входят в структуру федеральной службы безопасности России.

В. КОВАЛЁВ: Органы военной контрразведки осуществляют предусмотренные законом о федеральной службе безопасности мероприятия в Вооружённых Силах, и по сути дела, та информация, которая передаётся в военную полицию, которую мы передаём в органы военной контрразведки, она находит своё применение именно в борьбе с преступностью, с теми незаконными проявлениями, которые, к сожалению, существуют в Вооружённых Силах.

И. КОРОТЧЕНКО: Розыск и задержание дезертиров – Ваш функционал? Особенно тех, кто покинул воинские части с оружием в руках?

В. КОВАЛЁВ: Да, безусловно. С этой целью на следующей неделе у нас будет организационное совещание с главным военно-следственным управлением, мы создаём межведомственную рабочую группу по розыску военнослужащих, самовольно оставивших воинские части и находящихся в федеральном розыске. Да, мы этим занимаемся.

И. КОРОТЧЕНКО: Органы военной полиции предусмотрены в российских военных базах, находящихся за пределами Российской Федерации?

В. КОВАЛЁВ: Руководство военных баз, в том числе, недавний пример – это случай в Армении, говорит о том, что необходимо там создать такие подразделения, потому что это будет реальная помощь для поддержания правопорядка. Те задачи, которые решаются на территории России, безусловно, в ближайшее время военная полиция будет решать и за её пределами.

И. КОРОТЧЕНКО: На кораблях, которые выполняют дальние морские походы, предусмотрено присутствие офицеров военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: В перспективе - да.

И. КОРОТЧЕНКО: Комплектование и вопросы профессиональной подготовки – откуда Вы набираете контингент? Отдельно по офицерскому составу и отдельно по контрактникам и предусмотрены ли планы создания факультета, может быть, при одном из российских военных вузов, где готовились бы целевым образом офицеры для военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: Специальность военный полицейский – новая для Вооружённых Сил, и целенаправленной подготовки в вузах Министерства обороны, к сожалению, пока не ведётся. Вместе с тем организована система повышения квалификации и переподготовки офицеров, которые закончили общевойсковые, инженерные, командные училища – после проведения переподготовки они приходят в военную полицию.

Подготовлены предложения на базе двух военных учебных заведений Министерства обороны готовить специалистов для военной полиции – это Военный институт физической культуры в Санкт-Петербурге, где планируется готовить командиров взводов, начальников гауптвахт для военной полиции и дознавателей для военной полиции.

И. КОРОТЧЕНКО: По функциям органов дознания – до этого этим занимались командиры воинских частей?

В. КОВАЛЁВ: Да. Вместе с тем федеральным законом прошлого года от 3 февраля были внесены изменения в Уголовно-процессуальный Кодекс, и начальники военной полиции также стали осуществлять полномочия органов дознания. В целях наработки нормативной базы Главным военным прокурором издан приказ 150 об утверждении инструкции органов дознания Вооружённых Силах, других федеральных органов, где предусмотрена военная служба. Согласно этой инструкции предусмотрено, что офицеры военной полиции с юридическим образованием будут являться дознавателями. Действовать они будут в отношении всех военнослужащих Вооружённых Сил.

Министром обороны с целью реализации данного полномочия издан приказ 50 от 31 января 2015 года, и с 1 декабря 2015 года планируется, что эту функцию в основном будет выполнять военная полиция. Это важно, потому что это будут делать профессиональные офицеры-юристы и сократится отрыв командиров взводов, батарей и рот от проведения дознания. Как правило, нештатными дознавателями назначают именно их, которые должны заниматься подготовкой с подчинённым личным составом.

И. КОРОТЧЕНКО: Требования к контрактникам у Вас какие?

В. КОВАЛЁВ: Первая, вторая профессиональная психологическая категория, требования по физической подготовке – в принципе, такие же, какие предъявляются к военнослужащим, поступающим на военную службу по контракту. С учётом, что сейчас мы наделены полномочиями по применению спецсредств, оружия, у нас будут проводиться специальные курсы, на которых будут даваться знания по порядку применения данных спецсредств.

И. КОРОТЧЕНКО: У Вас планируется учебный центр или где отрабатываются те или иные вопросы реального применения?

В. КОВАЛЁВ: В перспективе мы планируем один из центров подготовки, который есть в Вооружённых Силах, забрать. Мы рассматриваем кинологический центр в Дмитрове. Опыт военной полиции иностранных армий показывает, что военной полицией широко применяются собаки. Были в Словакии, в других зарубежных странах – собаки используются очень эффективно. Посмотрите, как любые нарушители реагируют на собаку? Конечно, это очень хорошо. И на базе этого центра будут готовиться и для подразделений патрульной службы, и для подразделений военспециалисты.

И. КОРОТЧЕНКО: Что собаки будут делать? Преследование нарушителей, охрана периметров?

В. КОВАЛЁВ: Да. Это, прежде всего, использование при несении патрульной службы на территории гарнизонов. Мы уже проводили эксперимент – именно в полевых лагерях в полевых условиях, когда военнослужащий находится на каком-то расстоянии и видно, что он совершил преступление и покидает место преступления, очень эффективно использование собак. И при охране периметров, когда осуществляется караульная служба с использованием собак.

И. КОРОТЧЕНКО: Есть ли планы увеличить штатную численность органов военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: Безусловно, те задачи, которые возложены уставом, требуют определённого увеличения численности. Давайте приведём такие примеры. В настоящее время патрулирование в гарнизонах осуществляет, как военная полиция, так и патрули, которые выделяются, снаряжаются от воинских частей – это солдаты, офицеры. Настоящим уставом предусмотрено, что эти функции выполняет только военная полиция.

В связи с этим патрули не будут выделяться от воинских частей. Также в уставе гарнизона комендантской службы исключён раздел по военной автоинспекции, когда были гарнизонные военные автоинспекции и из числа воинских частей выделялась техника, личный состав и они осуществляли эти функции. Сейчас этим будет заниматься военная автоинспекция военной полиции, и нужна численность для того, чтобы выполнять эти функции.

Готовятся предложения по численности, но мы реально осознаём, что те задачи, которые выполняют Вооружённые силы, военная полиция, то военная полиция оказывает помощь Вооружённым силам, она создана для них, как вспомогательное звено для поддержания правопорядка. И численность нужна. Мы говорили о дознании – в настоящее время для того, чтобы сформировать этот ствол, необходимо определённое количество офицеров, и Генеральный штаб сейчас прорабатывает эти вопросы, идёт на встречу, понимает, что это важная и необходимая задача.

И. КОРОТЧЕНКО: А морская военная полиция нам необходима и какие функции она могла бы выполнять, учитывая специфику ВМФ России?

В. КОВАЛЁВ: Главнокомандующий военно-морским флотом задавал этот вопрос, обращался с тем, что ему нужны специализированные подразделения для охраны морских районов базирования судов, чтобы обеспечить безопасность военных кораблей в местах швартовки и ограничить доступ других судов в места расположения ВМФ.

И. КОРОТЧЕНКО: Если эти предложения получат развитие, то появятся и специализированные морские подразделения и, очевидно, катера, другое оснащение, с помощью которого Вы сможете выполнять те или иные задачи?

В. КОВАЛЁВ: Да, но это бесперспективные планы и решения по всем этим вопросам принимает министр обороны. Примет – значит будет создано, нет – значит, будем решать эти вопросы другим порядком.

И. КОРОТЧЕНКО: А военные тюрьмы нам нужны, как есть у американцев? И дисциплинарные батальоны у нас остались? Сколько их и кому они подчиняются?

В. КОВАЛЁВ: Изучая опыт США, мы знаем, что там есть военные тюрьмы, где отбывают наказания военнослужащие, совершившие преступления. В России такой аналог – это дисциплинарные батальона. В советское время их было шесть, сейчас их два – это дисбат в Мулино и в посёлке Каштак под Читой.

Согласно закону, одна из функций военной полиции – это исполнение наказаний, причём исполнение наказаний – в целом система Вооружённых сил, это и исполнение дисциплинарных наказаний, как дисциплинарный арест и исполнение уголовных наказаний. Но если сравнить в целом, у нас довольно гуманно: в дисбатах человек, который отбыл там наказания, не имеет судимость. По отбытию наказания этот срок наказания может быть ему засчитан в период прохождения службы, если он добросовестно исполнял свои обязанности, либо не засчитан, и тогда он обратно возвращается в воинскую часть для прохождения службы.

Если проговорить по гауптвахтам, то в последнее время этому важному элементу поддержания воинской дисциплины уделялось очень незначительное внимание, и они как факт пришли в запустение. Но вместе с тем за небольшой период времени удалось восстановить 15 гауптвахт, которые в настоящее время функционируют в Вооружённых Силах, но изменился порядок назначения этого наказания.

И. КОРОТЧЕНКО: У нас есть солдат, который оказывает злостное неповиновение командирам и начальникам, и меры дисциплинарного взыскания, выговор, строгий выговор не действуют, требуется арест – как работает этот механизм, чтобы реально поместить этого нарушителя на гауптвахту?

В. КОВАЛЁВ: Составляется протокол о нарушении грубого нарушения командиром подразделения взвода или роты, и после этого с этим протоколом обращается к начальнику отдела военной полиции. Начальник принимает эти документы, готовит заявление в суд, и проводит необходимые мероприятия с этим бойцом, он проходит медицинский осмотр, собирает свои вещи.

И. КОРОТЧЕНКО: Как-то гуманно всё это, в отличие от того, как действует наше МВД.

В. КОВАЛЁВ: Такой порядок. Безусловно, командирам стало гораздо тяжелее. Раньше он, согласно уставу, назначил 10 суток – и всё.

И. КОРОТЧЕНКО: А сейчас сколько можно назначить?

В. КОВАЛЁВ: До 30 суток.

И. КОРОТЧЕНКО: Это в военном суде решается?

В. КОВАЛЁВ: Да, судебное заседание проходит. При необходимости привлекается адвокат.

И. КОРОТЧЕНКО: Даже с адвокатом?

В. КОВАЛЁВ: Да.

И. КОРОТЧЕНКО: В том числе для солдата?

В. КОВАЛЁВ: Да.

И. КОРОТЧЕНКО: А кто предоставляет адвоката?

В. КОВАЛЁВ: Есть дежурный адвокат. И решается вопрос о применении дисциплинарного ареста. После этого он размещается на гауптвахту, где отбывает наказание. Важная новелла законодательства гласит о том, что срок нахождения на гауптвахте не засчитывается в период прохождения военной службы. Поэтому если он отсидел там и возвращается в часть, призывники с кем он призывался, уже уволены, а он ещё целый месяц добровольно несёт службу.

И. КОРОТЧЕНКО: Для офицеров гауптвахта, как мера дисциплинарного наказания, предусмотрена?

В. КОВАЛЁВ: Я думаю, что офицер Вооружённых Сил – это такая категория, которой не место там, ему место в войсках.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы считаете, систему дисциплинарных батальонов надо сохранять? Может, её надо модернизировать?

В. КОВАЛЁВ: Идея начальника Главного управления была в том, что если военная полиция в целом занимается исполнением наказаний, то и исполнение уголовных наказаний должно быть в функционале военной полиции. В конце прошлого года приняли постановление правительства, куда внесли изменения в нормативные акты, и дисциплинарные батальоны подчиняются военной полиции. Сейчас идёт период включения дисциплинарных батальонов в состав военной полиции.

Как председатель комиссии, в конце следующей недели я лечу в Читу, принимать ещё один из дисциплинарных батальонов. Безусловно, эта функция новая, достаточно интересная и важная, потому что как будет организована работа по перевоспитанию военнослужащего, по его изменению мировоззрения, так, соответственно, и будет отношение к этим дисбатам – либо они заработают, либо это будет не самое лучшее заведение. У меня есть уверенность, что дисциплинарные батальоны будут действенной мерой по перевоспитанию военнослужащих, которые совершили преступление.

И. КОРОТЧЕНКО: У многих возникает вопрос, чем они там, в дисбатах, занимаются?

В. КОВАЛЁВ: Самая лучшая мера воспитания, на мой взгляд, это труд. Любой труд заставляет человека задуматься, и когда он что-то полезное производит, начинает по-другому себя оценивать и на жизнь смотреть.

И. КОРОТЧЕНКО: В советское время строевой подготовкой занимались.

В. КОВАЛЁВ: Да. Но и были определённые производства, чтобы содержать эти дисбаты, ремонтировали, кирпичи клали. Мы сейчас принимаем дисбаты, посмотрим, систему воспитания с дисбатах отработаем и поставим с учётом современных требований и достижений.

И. КОРОТЧЕНКО: Это интересно, потому что многие забыли, что такое дисбат. Самое главное, что это будет действенным инструментом приведения в чувство для тех, кто не желает служить и исполнять свой долг, как положено. Мне ещё хотелось бы задать несколько вопросов, касающихся таких важных моментов, как атрибутика. Все мы смотрим фильмы и видим, какое важное значение отводится людям в форме, не важно, полиция это или военнослужащие. Вы упомянули о жетоне – есть ли какие-то планы в этом отношении?

И служебные удостоверения – тоже важная тема. В определённой степени это тоже работает на повышение авторитета офицеров и военнослужащих военной полиции. Какие у Вас здесь планы есть?

В. КОВАЛЁВ: Чтобы осуществлять определённые властные полномочия необходим документ, который подтверждал бы право на их применение. Поэтому мы планируем номерные нагрудные жетоны, и по номеру можно будет понять, с кем вы имеете дело.

И по номеру можно будет легко установить, кто это был из военнослужащих, если возникнут какие-то недоразумения при общении с патрулём военной полиции. Планируем сделать удостоверения военной полиции, в котором будет фотография, указана воинская должность, звание и права, которыми обладает владелец данного удостоверения. Это не за горами, в ближайшее время мы это сделаем. Кроме того, согласно уставу предусмотрена специальная разметка на автомобильном транспорте военной полиции – в ближайшее время, когда будут внесены изменения в нормативные акты правительства о светографических картах, размещаемых на транспортных средствах, появятся автомобили с надписью военная полиция.

И подразделения военной автоинспекции тоже будут иметь надпись. Военная полиция будет заметна и видна. Та форма одежды, о которой мы говорили, это красные береты, повязки нарукавные, кроме этого, будет ещё и расцветка определённая на технике, которую мы используем.

И. КОРОТЧЕНКО: Бывают порой резонансные происшествия, они редки, но без них не обходится ни одна из современных армий, когда военнослужащий покидает место расположения части с оружием, дезертирует, не дай бог при этом может совершить какие-либо преступления с тем оружием, которое он похищает из воинских частей, как это было в Армении на нашей военной базе.

Здесь важный вопрос – это оперативное реагирование. Должна быть авиагруппа, авиатехника, чтобы группа офицеров центрального аппарата могла экстренно вылететь на место совершения преступления? Для поиска дезертиров на местности может целесообразно использовать беспилотники? У Вас есть мысли относительно того, что какая-то такая техника в перспективе должна быть включена?

В. КОВАЛЁВ: Крайне необходима уже сейчас, потребность такая есть. Крайне оперативные сборы мы проводили в Новороссийске и на полигоне отрабатывали элемент действия военной полиции с использованием беспилотников и квадроциклов. В условиях, когда войска находятся на полигоне, они очень хорошо себя зарекомендовали. И в перспективе, когда будут средства, мы вернёмся к тому, чтобы у военной полиции были современные средства: это и квадроциклы, возможно, мотоциклы, потому что нельзя отказываться от этого средства передвижения.

Вы правы в том, что самое главное – это оперативность реагирования на факты преступлений и правонарушений. Сейчас как раз в схеме работы военной полиции отрабатывается, что дознаватели и офицеры, которые будут вводиться в штаты отделов военной полиции, будут работать круглосуточно в режиме звонка. Отработали с 9 до 18 часов в рабочее время, и находятся на телефонном вызове. Список дежурных дознавателей есть, как в воинской части, так и в отделе военной полиции у дежурного.

Поступает сигнал, офицер прибывает на место правонарушения, и закрепляет необходимые доказательства. Это очень важно для доказательства вины и реализации принципа неизбежности наказания за совершённые преступления. И по быстрому реагированию – прорабатывается сейчас совместно с Военным институтом физической культуры создание курсов групп быстрого реагирования военной полиции, которые могли бы молниеносно реагировать на складывающуюся ситуацию в части нарушения правопорядка в воинских частях.

И. КОРОТЧЕНКО: А свой спецназ не планируете?

В. КОВАЛЁВ: Планируем, но после того, как у нас будет свой учебный центр, там будут определённые направления подготовки специалистов. Спецназ военной полиции нужен.

И. КОРОТЧЕНКО: В годы моей офицерской юности, я помню, была уважаемая организация – Военная комендатура города Москвы. Офицеры, курсанты, прибывающие в столичный гарнизон, в отпуск, приезжали отмечаться, ставиться на учёт, были патрули военной комендатуры – знаменитые каракулевые шапки зимой, возглавлял генерал-лейтенант Серых тогда, если не ошибаюсь, тоже личность легендарная. Военная комендатура сейчас есть? Кто её возглавляет: генерал или всё-таки полковник? Патрули есть сегодня, которые на улицах Москвы следят за соблюдением военнослужащими внешнего вида?

В. КОВАЛЁВ: У нас есть военная комендатура города Москвы, возглавляет её генерал-майор Селезнев. У него богатый опыт, он был командиром дивизии, несколько лет возглавляет военную комендатуру города Москвы. Все мероприятия, которые осуществляются по поддержанию правопорядка, это и патрулирование аэровокзалов, и железнодорожных вокзалов, автовокзалов – все они проводятся. У нас также проводятся внезапные проверки в целом по Вооружённым силам. Органы военной полиции заходят на территорию воинских частей, проверяют соблюдение элементов распорядка дня.

И. КОРОТЧЕНКО: Внезапные проверки воинских частей, которые проводят органы военной полиции?

В. КОВАЛЁВ: У нас есть план этих проверок, утверждённый министром обороны. Все мероприятия проводятся по его решению и под его контролем. Раз в квартал начальник главного управления военной полиции докладывает на селекторах, которые проводит министр обороны, о результатах этих внезапных проверок.

Важное внимание министр уделяет противодействию незаконному обороту наркотиков. В прошлом году он подписал протокол о взаимодействии с директором федеральной службы по противодействию незаконному обороту наркотиков – ФСКН, и на базе этого протокола мы организуем совместную работу с органами ФСКН. Причём эта работа очень эффективна с учётом, что ФСКН является органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, мы им передаём информацию, которая у нас есть по тем военнослужащим, которые потребляют наркотики. К счастью, это единицы, наркоманией Вооружённые силы не поражены. Это единичные случаи, с которыми мы боремся.

И. КОРОТЧЕНКО: Люди приходят уже с гражданки?

В. КОВАЛЁВ: Существует система отбора, когда через военные комиссариаты ставится неплохой щит, проводится тестирование военнослужащих, есть определённая система работы – это самое главное.

И. КОРОТЧЕНКО: А фиксируются попытки наркобизнеса проникнуть на территорию гарнизонов? Ведь это очень опасно, у нас военнослужащие допущены и к управлению стратегическими ядерными силами, это объекты 12 ГУМО, другие важные объекты жизнеобеспечения и боевой деятельности Вооружённых Сил.

В. КОВАЛЁВ: По той информации, которой я располагаю в настоящее время, фактов потребления наркотиков теми военнослужащими, которые допущены к управлению ядерным оружие высокоточным их нет. Есть военнослужащие, это, как правило, те, которые выполняют вспомогательные функции, не заняты реальной боевой подготовкой. К сожалению, случаи есть, но если с ними не бороться, можно нажить беду.

И. КОРОТЧЕНКО: А дисциплинарная практика нуждается в совершенствовании?

В. КОВАЛЁВ: Да. Та система, когда командира оценивают по количеству палок, наверно, уже отжила себя, нужно оценивать командира по тем реальным мерам, которые он принимает по поддержанию правопорядка, и это закреплено в законе.

И. КОРОТЧЕНКО: Чем занимается военная автоинспекция в практическом плане?

В. КОВАЛЁВ: Это неотъемлемая часть военной полиции, которая осуществляет сопровождение колонн, проводит технический осмотр состояния транспортных средств, осуществляет административную практику. Не секрет, что множество гарнизонов, где нет подразделений ГИБДД, и военная автоинспекция осуществляет там эти полномочия.

И. КОРОТЧЕНКО: Спасибо за такой прямой, откровенный, детальный диалог.

В соответствии с Федеральным законом от 3 февраля 2014г. N7-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам деятельности военной полиции Вооруженных Сил Российской Федерации" в составе Вооруженных Сил РФ создана , руководство которой осуществляет непосредственно министр обороны России.

При этом Федеральный закон от 31 мая 1996г. N61-ФЗ "Об обороне" дополнен ч.4 ст.25 и ст.25.1, согласно которым военная полиция "принимает участие в обеспечении законности в Вооруженных Силах Российской Федерации" и "предназначена для защиты жизни, здоровья, прав и свобод военнослужащих Вооруженных Сил" и других граждан, "обеспечения в Вооруженных Силах законности, правопорядка, воинской дисциплины, безопасности дорожного движения, охраны объектов Вооруженных Сил, а также в пределах своей компетенции противодействия преступности и защиты других охраняемых законом правоотношений в области обороны". Также установлено, что основные направления деятельности, функции и полномочия военной полиции определяются федеральными конституционными законами, федеральными законами, общевоинскими уставами, Уставом военной полиции Вооруженных Сил РФ и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

Создание органов военной полиции в Российской Федерации - мера, несомненно, правильная и давно ожидаемая. Укрепление правопорядка и воинской дисциплины признано в Военной доктрине Российской Федерации 2010г. одним из основных направлений решения задач строительства и развития Вооруженных Сил и других войск.
По данным Генеральной прокуратуры РФ (согласно Единому отчету о преступности), только в 2013г. в войсках Российской Федерации совершено свыше 10000 преступлений. Крайне тревожны и показатели состояния законности в российских войсках. Так, если за период с 1992 по 1999г. военными прокурорами ежегодно выявлялось в среднем по 18186 нарушений законов, то в 2010г. было совершено уже 242523 нарушения, что более чем в четыре раза превышает показатель 2000г. (55721 нарушение) и почти в четырнадцать раз - показатели 1990-х годов. В 2013г. военными прокурорами выявлено 291558 нарушений законов, причем большую часть (свыше 141000) составляют нарушения прав и свобод военнослужащих и других граждан.

Исследование схемы взаимодействия функционирующих в настоящее время в войсках Российской Федерации правоохранительных органов позволяет сделать следующие выводы.

1. Общая обязанность предупреждать правонарушения и проводить первоначальные следственные действия по уголовным делам возложена на командиров и дознавателей воинских частей и подразделений, которые вместе с тем не обладают специальными познаниями и необходимыми полномочиями, в частности, не имеют специальных полномочий для проведения оперативно-разыскных мероприятий*(1).
2. Компетенция органов Федеральной службы безопасности России, действующих в войсках, охватывает лишь часть довольно широкой сферы охраняемых законом прав и интересов государства и граждан; профессионально подготовленные сотрудники отделов Федеральной службы безопасности в войсках обладают полномочиями для осуществления деятельности только в отношении строго определенного законом перечня правонарушений, не охватывающего все составы общеуголовных преступлений.
В условиях высокого уровня преступности в российских войсках и с учетом значительного увеличения выявляемых военными прокурорами правонарушений, прежде всего в сфере прав и свобод человека и гражданина, представляется необходимым создание правоохранительного органа, который в соответствии с федеральным законодательством был бы вправе осуществлять в войсках Российской Федерации оперативно-разыскную деятельность в полном объеме. Это существенно повысило бы возможности защиты конституционных прав и интересов военнослужащих (и других граждан) и охраняемых законом интересов государства.

По мнению автора, такие функции и полномочия могли бы быть возложены законом на органы военной полиции, которые смогут сыграть активную наступательную роль в укреплении законности в войсках страны, обеспечении защиты прав и свобод граждан России при прохождении ими военной службы, а также охраняемых законом интересов государства при организации прохождения военной службы гражданами.
В связи с созданием в России военной полиции заслуживает внимания практика ее функционирования за рубежом.
Анализ результатов работы органов военной полиции в вооруженных силах иностранных государств показывает, что задача укрепления законности и правопорядка характерна не только для Вооруженных Сил России.

В последнее десятилетие, как пишет A.Valdez, стало очевидным, что все социальные болезни и пороки, характерные для США, поразили и вооруженные силы этой страны. В вооруженных силах США распространены такие виды преступлений, как убийства на различной почве, покушение на убийство, угроза расправы, использование оружия для стрельбы не по служебной необходимости (даже перестрелки из машин на ходу), воровство и перепродажа оружия из частей и с военных баз, наркобизнес, вандализм, ограбление граждан, квартир, офисов, угон автомобилей, изнасилование, избиение и групповые драки, нарушения, связанные с ношением и использованием оружия, военной формы, взлом компьютеров, рэкет и др. По оценкам правоохранительных и военных органов, рост преступности в рядах вооруженных сил США угрожает подрывом дисциплины, боеготовности, моральных и нравственных устоев, ведет к возникновению непредвиденных инцидентов с оружием и боеприпасами с непредсказуемыми и весьма опасными последствиями. Специалисты считают, что тенденция к расширению масштабов преступности в вооруженных силах США требует принятия действенных мер, в том числе ужесточения некоторых правовых норм для предупреждения и пресечения преступности*(2).

По итогам работы специальной комиссии, созданной в министерстве обороны США, министру обороны был направлен доклад, в котором содержатся 59 рекомендаций, направленных на коренное улучшение состояния воинской дисциплины и профилактику правонарушений и преступлений. В документе отмечается, что проблема преступности и насилия выходит за рамки компетенции министерства обороны и представляет реальную угрозу национальной безопасности страны*(3).
Переходя к рассмотрению функций и полномочий органов военной полиции за рубежом, отметим, в частности, что в США военная полиция расследует преступления, совершаемые солдатами и офицерами, охраняет лагеря военнопленных, тылы и объекты оборонного значения во время боевых действий, регулирует движение военного транспорта*(4).

В мирное время военная полиция в США выполняет задачи, связанные с поддержанием порядка в гарнизонах, охраной объектов и оказанием помощи командирам в воспитании личного состава, расследует совершаемые военнослужащими преступления, занимается регулированием дорожного движения. Военная полиция может также привлекаться для борьбы с массовыми беспорядками и оказания помощи обычной полиции на прилегающих к военным объектам территориях.
В соответствии с нормативно-правовыми актами Соединенного Королевства военная полиция Великобритании в мирное время занимается обеспечением правопорядка и дисциплины в гарнизонах, местах размещения воинских частей и проживания семей военнослужащих, проводит профилактические мероприятия, направленные на предупреждение преступлений и любых нарушений военного законодательства в воинских коллективах, несет охрану важных военных объектов. В составе военной полиции имеются также специальные подразделения, обеспечивающие охрану высшего военного руководства страны и организацию сопровождения важных военных делегаций. Особый отдел занимается расследованием преступлений военнослужащих. Отметим также, что в Соединенном Королевстве сосуществуют две разновидности полицейских подразделений вооруженных сил. Это так называемая defenspolice, выполняющая задачи министерства обороны и действующая в его интересах, и непосредственно militarypolice - военная полиция, на которую возложены правоохранительные функции.

Военная полиция ФРГ, в частности, осуществляет контроль и управление в сфере транспортных перевозок, следит за поддержанием или восстановлением дисциплины и порядка в войсках, выполняет некоторые контрразведывательные функции, обеспечивает предотвращение преступлений.
В Италии в роли военной полиции выступают войска карабинеров, входящие в состав сухопутных сил. В связи с особенностями решаемых задач эти войска подчинены министру обороны и министру внутренних дел. В карабинерских войсках состоят 103тыс. человек (24% общей численности вооруженных сил). В интересах вооруженных сил карабинерские войска решают задачи военной полиции, военной контрразведки, охраняют военные объекты, участвуют в мероприятиях согласно планам гражданской и территориальной обороны.
По линии министерства внутренних дел карабинерские формирования обеспечивают поддержание общественного порядка, территориальный надзор, пограничный контроль, защиту прав граждан, расследуют уголовные преступления, осуществляют полицейские акции*(5).
Франция собственных формирований военной полиции не имеет. Ее функции выполняет национальная (военная) жандармерия, которая является составной частью вооруженных сил страны и подчиняется министру обороны. При этом деятельность жандармерии имеет межминистерский характер и координируется также министерствами внутренних дел и юстиции.
Жандармский корпус Франции насчитывает 65тыс. человек и в основном используется для выполнения чисто полицейских функций, особенно в периоды социально-политических кризисов (забастовки, демонстрации, восстания). Жандармы решают самые разные задачи: обеспечение общественного порядка, борьба с преступностью, охрана границ государства, надзор за санитарным состоянием территории, регулирование транспортного движения, наблюдение за иностранцами, розыск дезертиров и уклоняющихся от воинской службы*(6).
В мирное время на подразделения военной полиции Турции возложены обеспечение безопасности важных военных объектов и их внешняя охрана, поддержание дисциплины и порядка среди военнослужащих в гарнизонах и местах дислокации войск, арест и охрана лиц, совершивших преступления на территории гарнизонов, обеспечение безопасности военных перевозок, осуществление контроля за движением военных транспортных средств, оказание помощи и содействия уголовной и дорожной полиции в случаях нарушения общественного порядка в чрезвычайных условиях.
Военная полиция Японии является специализированным формированием в составе вооруженных сил страны. Она создана в 1954г. Ее задачи аналогичны задачам военной полиции США*(7).
Королевская жандармерия Нидерландов также осуществляет функции военной полиции. В ее полномочия, с одной стороны, входит проведение профилактических, превентивных мероприятий: патрулирование, несение службы на транспорте, обеспечение проведения учений, сопровождение автоколонн, выдача рекомендаций и разъяснений командирам и личному составу. С другой стороны, она применяет к военнослужащим меры принуждения различного характера, связанные с нарушениями закона о дорожном движении, законодательства об охране окружающей среды и др.*(8)
В военной полиции США в мирное время служит 80тыс. человек*(9) (4% от общей численности вооруженных сил страны)*(10).
Военная полиция ФРГ в мирное время насчитывает более 4,5тыс. человек*(11), в военное время ее состав может быть увеличен до 15тыс. человек (около 3% от численности бундесвера).
В Великобритании военная полиция состоит из 4тыс. человек (1,3% от общей численности вооруженных сил).
Комплектование кадров военной полиции США осуществляется из числа добровольцев на конкурсной основе.
Военная полиция ФРГ формируется путем призыва граждан на действительную военную службу сроком на 12 месяцев, найма военнослужащих по контракту на срок от двух до 15 лет и приема кадровых военнослужащих.
В военную полицию Великобритании набирают сотрудников на контрактной основе*(12).
Комплектование военной жандармерии Франции осуществляется по призыву и на контрактной основе (более 80% военных жандармов составляют офицеры и унтерофицеры)*(13).
Войска карабинеров в Италии (включая военную полицию) комплектуются рядовым составом на 90% на контрактной основе и на 10% - за счет призыва на действительную срочную военную службу молодежи в возрасте 17-26 лет сроком на 18 месяцев*(14).
На основе приведенных данных можно заключить, что численность военной полиции за рубежом колеблется в пределах от 1,3 до 4% от общей численности войск.
В нашей стране прообраз военной полиции был создан еще в XVIIв.: в 1621г. Уставом ратных, пушечных и других дел в российской армии был учрежден профессиональный институт поддержания правопорядка - подразделения гевальдигеров. На них возлагались охрана мест расположения войск, полевых штабов и надзор за соблюдением военнослужащими законов.
В ходе Отечественной войны 1812г. функции органов военной полиции русской армии были расширены. Гевальдигерам вменялись в обязанности обеспечение порядка на маршрутах движения войск, охрана транспорта и пленных, а главное - расследование дел о преступлениях нижних чинов.
Военно-полицейская служба в России достигла пика в своем развитии в конце XIX века, когда в соответствии с законом "Об армейской жандармерии" (1876) и положением "О состоящих при войсках жандармских эскадронах" (1887) на нее было возложено решение ряда важных задач.В мирное время армейские жандармы должны были наблюдать за порядком во время проведения гарнизонных мероприятий, молебнов, шествий и гуляний с участием военнослужащих, обеспечивать поддержание дисциплины на марше и в местах расположения войск. В бою им предписывалось располагаться "в цепи" за сражающимися подразделениями, задерживая дезертиров и мародеров, обеспечивать доставку раненых в места перевязок. В военное время жандармские подразделения назначались в караулы для охраны военных и важных гражданских объектов в занятых войсками городах. Им же поручали защиту личных и имущественных интересов местного населения, оказание помощи органам военной контрразведки в поимке вражеских лазутчиков, охрану лагерей военнопленных и др.*(15)
Органы военной полиции вооруженных сил Российской империи наряду с выполнением армейского долга решали многочисленные полицейские задачи. Исследовавший указанный вопрос О.Е.Фомин отмечал значительный объем полицейских функций армии (в том числе борьбу с "ворами и разбойниками", охрану мест лишения свободы и конвоирование преступников, задержание "подозрительных лиц" и шпионов). В 1811г. были созданы войска (корпус) внутренней стражи, предназначавшиеся также для пресечения массовых беспорядков, "поимки воров, преследования и истребления разбойников, рассеяния запрещенных законом скопищ, усмирения неповиновения и буйства", частичного исполнения пенитенциарных функций*(16).
На основании Устава воинского 1716г. военнослужащие привлекались к тушению пожаров, обеспечивая при этом общественный порядок, "ибо в таковых случаях многия непотребности происходят и великия кражи бывают" (глава LYII), военные патрули назначались "для того, дабы на улицах от бездельных людей каких беспокойств не было" (глава LXYI). Воинские караулы и патрули обеспечивали паспортный режим, имея полномочия проверять лиц, не имеющих документов, и устанавливать их личность, задерживали правонарушителей (как военнослужащих, так и мещан)*(17).
Как видим, даже выполнение армейскими подразделениями в Российской империи отдельных полицейских функций не отменяло потребности государства в самостоятельной службе военной полиции.
Упомянутым Федеральным законом от 3 февраля 2014г. N7-ФЗ функции и полномочия органов военной полиции, созданной в Российской Федерации, пока не определены.
Мы полагаем, что военная полиция должна быть наделена следующими основными функциями: осуществление в войсках оперативно-разыскной деятельности в целях выявления, пресечения, раскрытия и предупреждения преступлений; проведение дознаний и расследование уголовных дел о преступлениях; охрана общественного порядка и обеспечение общественной безопасности в связи с функционированием Вооруженных Сил РФ; проведение в войсках правовоспитательной работы. Рассмотрим эти задачи подробнее.
Осуществление в войсках оперативно-разыскной деятельности в целях выявления, пресечения, раскрытия и предупреждения преступлений. До настоящего времени в войсках нашей страны не имелось органа, который бы на основании действующего законодательства*(18) вел в них оперативно-разыскную деятельность в полном объеме, т.е. по уголовным делам обо всех преступлениях, предусмотренных уголовным законодательством России. Отсюда и многочисленные непредотвращенные тяжкие преступления, и дедовщина, и безнаказанные злоупотребления командного состава.
Оперативно-разыскная деятельность в соответствии с одноименным федеральным законом проводится в стране органами Министерства внутренних дел, органами Федеральной службы безопасности, таможенными и другими правоохранительными органами. Нет сомнения в том, что в российских войсках должна действовать специальная служба, оберегающая военнослужащих и иных граждан от правонарушителей и предупреждающая преступления.
Одним из направлений работы военной полиции может стать работа с информаторами. Законодательная и судебная власть развитых государств всегда активно поддерживала агентурную деятельность, занимающую значительное место в полицейских операциях и акциях специальных служб*(19).
При осуществлении органами военной полиции оперативно-разыскной деятельности возможно некоторое пересечение выполняемых ими функций с оперативными функциями действующих в войсках органов Федеральной службы безопасности. Однако это не должно стать препятствием для осуществления такой деятельности сотрудниками военной полиции.
Во-первых, в поле деятельности военной полиции попадает весь массив общеуголовных преступлений, в то время как объекты оперативной работы органов ФСБ в соответствии с правовым статусом органов федеральной службы безопасности ограничены в основном составами подготовки и совершения государственных преступлений, правонарушений, связанных с хищениями и утратой оружия и боеприпасов, предупреждением наркотизма в войсках*(20).
Во-вторых, военная полиция и органы Федеральной службы безопасности, имея общие цели, смогут результативно использовать всю имеющуюся информацию, предоставляя ее друг другу в соответствии с установленными полномочиями, оказывая взаимную помощь при ее получении. Как показал зарубежный опыт, формировать дублирующие и контролирующие друг друга системы весьма целесообразно*(21).
Функция проведения оперативно-разыскной деятельности в войсках должна стать, таким образом, одной из основных в деятельности военной полиции.
Проведение дознаний и расследование уголовных дел о преступлениях. Создаваемые органы военной полиции призваны освободить от не свойственных им функций органы дознания Вооруженных Сил РФ, которые, работая на непрофессиональной основе, расходуют значительные государственные средства, при этом недостаточно квалифицированно проводят задержания правонарушителей, дознания, профилактическую правовоспитательную работу. Таким образом, они неспособны надлежащим образом организовать предупреждение правонарушений среди военнослужащих.

Одновременно будет ликвидирована и крайне парадоксальная ситуация, когда при наличии огромного штата различного рода и положения командиров и начальников, значительного количества внутренних инспекций, воспитательной и других вспомогательных служб не только не могут быть предотвращены, но и значительно увеличиваются массовые нарушения законности, неоправданные и необъяснимые никакими государственными интересами травматизм и гибель военнослужащих. Значительно меньшие по численности органы военной полиции способны, приняв на себя весь объем выполняемых перечисленными структурами не свойственных им функций, изменить сложившееся положение и внести серьезный вклад в предупреждение правонарушений в войсках. Данная мысль подтверждается российской военной историей.
В.А.Соболевский в своем объемном юридическом исследовании "Правосудие и правовой порядок в войсках" отмечал: "Полицейские, уж конечно, в состоянии лучше производить следствие, чем офицеры. За первыми по крайней мере практика"*(22). Полагаем, автор здесь имеет в виду не военную полицию, а штатные органы полиции, действующие на территории страны (как теперь принято говорить, территориальные органы). Кроме того, речь идет о проведении офицерами (войсковыми) именно дознаний.
Рассматривая взаимодействие "общей" полиции и командования войск в работе "О дознании, его назначении, производстве, рассмотрении в военном ведомстве и об участии военного начальства в предварительном следствии и предании военному суду", В.Савинков пишет, что дознание в отношении военнослужащих проводится как "общей" полицией, так и командованием, подчеркивая, что "производство дознания возлагается военными начальниками на подведомственных им "*(23). Издание книги типографией штаба военного округа и имеющаяся на ее титульном листе ссылка на то, что публикация "дозволена цензурою 20.09.1884", позволяют считать, что автор использовал точные сведения о порядке проведения дознания в войсках Российской империи.

В издании "Производство дознаний в военном ведомстве", также допущенном к печати цензурой, сказано, что "дознание проводится военным начальством в следующих случаях: когда военнослужащими нарушены законы военной дисциплины и службы или когда преступление или проступок, не относящийся к делам службы, учинен в месте, состоящем в исключительном ведении военного начальства… Когда преступление или проступок совершен одними военнослужащими во время отправления ими обязанностей службы… В тех же случаях, когда проступок или преступление, не касающееся дел службы, совершено военнослужащими в местах ведения общей полиции, дознание производится через местную полицию"*(24).

Таким образом, институт дознания традиционен для отечественных войск. Вместе с тем, с учетом возможностей предоставления органом дознания оперативным и следственным органам необходимой помощи, а также особенностей военной службы и действующего в войсках принципа единоначалия, необходимо сохранить за органами дознания российских войск отдельные процессуальные полномочия, связанные с выполнением поручений следователей, прокуроров (а в перспективе и органов военной полиции), а также с проведением дознаний по уголовным делам, производство предварительного следствия по которым не обязательно.
Осуществляя производство дознаний по делам о преступлениях, совершенных военнослужащими, военнообязанными во время прохождения ими военных сборов, гражданским персоналом органов военного управления, военная полиция значительно сократит имеющиеся в настоящее время затраты на поиск и задержание лиц, самовольно оставивших воинские части. Передвигающиеся в неорганизованном порядке по всей стране в поисках самовольно оставивших воинские части (место службы) военнослужащих неопытные, необученные, оторванные от выполнения своих основных обязанностей офицеры и солдаты воинских частей будут заменены профессиональными сотрудниками военной полиции.
Представляется заслуживающей внимания и информация о том, что правом проведения предварительного расследования наделены органы военной полиции в США, Великобритании и Италии.
Охрана общественного порядка и обеспечение общественной безопасности в связи с функционированием Вооруженных Сил РФ. В рамках данного направления деятельности сотрудники военной полиции путем патрулирования, выставления постов и использования других форм и методов работы будут поддерживать общественный порядок на территориях военных городков и населенных пунктов по месту дислокации воинских частей, обеспечивать порядок во время заседаний военных судов, охрану помещений военных судов и военных прокуратур, конвоирование подследственных и подсудимых соответственно в органы военной прокуратуры и в военные суды и др.
Определенный интерес представляет исследование ситуации в вооруженных силах США: "Проблемой является и система охраны баз, частей, допуска на них посторонних. Зачастую система допуска на базы слишком "либеральна" и бесконтрольна и позволяет легко приносить и выносить наркотики, оружие, технику, что ведет к распространению наркомании в частях и вокруг них, к подпольной торговле оружием и боеприпасами"*(25).
Органы военной полиции, наделенные предлагаемыми полномочиями, смогли бы в значительной мере предупредить на территории воинских частей и военных городков нарушения общественного порядка и воинской дисциплины, обеспечить надлежащую охрану режимных и других войсковых объектов*(26).
Полагаем, можно рассчитывать на существенное улучшение правопорядка в тех населенных пунктах Российской Федерации, где будет осуществляться патрульно-постовая и иная правоохранительная деятельность военной полиции, т.е. по месту дислокации войск.
Проведение правовоспитательной работы в войсках. Роль органов военной полиции в проведении этой работы будет тем более значительна, чем менее успешно ее ведут в настоящее время войсковые юридические службы, не располагающие должными полномочиями и штатами для повышения эффективности своей деятельности.
Приведем некоторые данные о составе военно-юридической службы сухопутных войск США, которая была учреждена еще в 1875г. с введением должности военного юриста армии и организацией соответствующего отдела. Одной из многочисленных функций этой службы является обеспечение правовой защищенности военнослужащих, членов их семей, а также гражданских служащих, включая оказание помощи в решении вопросов гражданско-процессуального права, статуса военнослужащих, прохождения службы. В штабе механизированной (бронетанковой) дивизии имеется отделение военно-юридической службы. В его составе 25 человек, в частности, начальник ВЮС дивизии (подполковник), четыре его помощника (два майора, два капитана), технический секретарь (ворэнт-офицер), старший защитник (майор), четыре защитника (капитаны), старший судебный защитник (майор), четыре судебных защитника (капитаны), начальник делопроизводства (мастер-сержант), старший делопроизводитель (сержант 1 класса), четыре делопроизводителя (штаб-сержант, два сержанта, рядовой), два судебных исполнителя (штаб-сержант, сержант), стенографист (капрал). В целом, по данным американской военной прессы, в сухопутных войсках США служат около 1800 военных юристов*(27).
В структурах российских войск такой мощной юридической службы не имеется, в связи с чем привлечение к проведению правовоспитательных мероприятий в войсках органов военной полиции представляется вполне оправданным.
Одним из главных принципов деятельности создаваемой в Российской Федерации Федеральной службы военной полиции должна стать ее независимость при осуществлении ею своих полномочий. Поэтому после наделения военной полиции рекомендуемыми нами функциями и полномочиями логичным было бы подчинение ее непосредственно Президенту РФ, т.е. создание Федеральной службы военной полиции. Подчинение военной полиции министру обороны фактически воспрепятствует ее деятельности во внутренних войсках Министерства внутренних дел РФ, воинских частях и подразделениях Министерства РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий и пограничных войсках Федеральной службы безопасности (поскольку части и подразделения этих органов федеральной исполнительной власти министру обороны не подчинены и не подконтрольны). Кроме того, в силу вертикального подчинения военная полиция вряд ли будет способствовать своей деятельностью реальному и объективному выявлению и учету правонарушений и преступлений именно в Вооруженных Силах РФ. Наконец, именно в силу подчинения военной полиции Министерству обороны РФ на нее нельзя будет возложить проведение оперативно-разыскной деятельности в войсках, в том числе не подчиненных указанному военному ведомству.
По нашему мнению, военная полиция в России должна быть организована как федеральный правоохранительный орган, а не подчиненное командованию Вооруженных Сил РФ и зависимое от него звено.
Надеемся, что органы военной полиции будут успешно адаптированы к российской системе правоохранительных органов и смогут эффективно работать уже с момента их создания.

Список литературы

1. Амиров Р.З. Полицейские функции армии российского государства: XVIII - первая четверть XIX века: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1997.
2. Капустин Ю.Т. Полиция в механизме буржуазного государства: Учебное пособие. М., 1981.
3. Князев В.В., СамохинБ.М. Жандармерия и военная полиция некоторых зарубежных государств: Аналитический обзор. М., 1996.
4. Кулаков В.Ф. Военная полиция зарубежных армий // Независимое военное обозрение. 1997. N22.
5. Овсянко Д.М. Административно-правовые проблемы государственной службы в Российской Федерации: Дис. … докт. юрид. наук (в виде научного доклада). М., 1998.
6. Производство дознаний в военном ведомстве, дозволено цензурою. М., 1879.
7. Савинков В. О дознании, его назначении, производстве, рассмотрении в военном ведомстве и об участии военного начальства в предварительном следствии и предании военному суду. Вильно, 1884.
8. Соболевский В.А. Правосудие и правовой порядок в войсках: Юридическое исследование. СПб., 1901.
9. Фомин О.Е. Корпус внутренней стражи в правоохранительной системе Российской империи (1811-1864 гг.): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999.
10. Valdez A. Преступность в Вооруженных силах Соединенных Штатов // Борьба с преступностью за рубежом: Сборник. Вып.2. М., 1999.

Н.Н. Карпов,
доктор юридических наук,
профессор, заведующий кафедрой
общих проблем прокурорского надзора
за исполнением федерального законодательства
и участия прокурора в гражданском
и арбитражном процессе Академии
Генеральной прокуратуры РФ

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────
*(1) Кроме того, производящие дознание дознаватели полностью зависят от командира воинской части, в которой они сами проходят военную службу.

Наиболее могущественной системой охраны царского режима являлась жандармерия - политическая полиция империи. Как часть государственной полиции она входила в систему министерства внутренних дел. Юридически она относилась к местным губернским властям, а фактически контролировала и направляла их деятельность "по охране устоев" империи, подчиняясь только "центру" в лице шефа жандармов, командира отдельного корпуса жандармов, который подчинялся непосредственно только царю.

Даже Департамент полиции, руководивший работой губернских жандармских управлений, практически не имел никакой власти в отношении личного состава корпуса. Наказать или поощрить жандарма, а также переместить его на другую должность могло только жандармское начальство. Губернаторы пытались подчинить себе жандармерию, поддерживая и со своей стороны предлагая различные проекты уничтожения ее военной организации. Однако вплоть до февраля 1917 г. жандармы оставались независимыми от губернских властей.

Юридически такое положение объяснялось тем, что жандармерия организационно представляла собой воинскую часть и состояла на бюджете Военного министерства, входя в то же время в структуру Министерства внутренних дел.

Жандармерия, как и полиция, имела свои разновидности: жандармерия столичных и губернских управлений, железнодорожная жандармерия (каждая железная дорога имела свое жандармское управление), пограничная (несла службу по охране границ и контролю за въездом в империю и выездом за ее пределы) и, наконец, полевая жандармерия, осуществлявшая функции военной полиции (к ней можно причислить и крепостных жандармов, выполнявших те же функции в крепостях).

Кроме производства дознаний жандармерия собирала информацию о внутриполитическом положении и настроениях общества. Делалось это, главным образом, через так называемых пунктовых унтер-офицеров, размещавшихся в наблюдательных специальных пунктах, разбросанных по всей губернии. Каждые шесть месяцев начальник губернского жандармского управления направлял в штаб корпуса сведения о положении в губернии.

В состав корпуса жандармов входили жандармские полицейские управления железных дорог. Эти органы выполняли полицейские функции на железнодорожном транспорте. В ведении каждого управления находился участок дороги протяженностью 2000 верст. Железнодорожная жандармерия кроме борьбы с преступностью выполняла обширные задачи по обеспечению бесперебойного функционирования дорог, для чего в ее обязанности вменялось наблюдение за исполнением "Полицейских железнодорожных правил". В связи с этим жандармы следили за исправностью пути, чистотой на перронах, правильностью составления грузовой документации, сохранностью пломб на дверях вагонов, имели право отстранить от работы поездную бригаду в случае ее нетрезвости и т. д. и т. п., словом, представляли собой как бы вторую администрацию дороги.

В Москве, Санкт-Петербурге и Варшаве существовали жандармские кавалерийские дивизионы, предназначенные для несения патрульно-постовой службы и борьбы с массовыми беспорядками. Особенность этих частей состояла в том, что рядовым составом они комплектовались из новобранцев, проходивших в дивизионах действительную службу. Каждый дивизион представлял собой два соединенных кавалерийских эскадрона и насчитывал до 500 человек личного состава.

Личный состав жандармерии состоял в основном из офицеров и унтер-офицеров; рядовых почти не было, так как младшие чины комплектовались из прошедших сверхсрочную службу в кавалерийских частях (жандармы считались принадлежащими к кавалерии, хотя собственно кавалерийских частей в жандармерии было очень мало). Офицерский состав имел военные кавалерийские звания: корнет вместо подпоручика, штаб-ротмистр вместо капитана. Среди унтер-офицерского состава также было кавалерийское звание: вахмистр вместо фельдфебеля.

Комплектование офицерского состава осуществлялось в жандармерии совершенно особым путем. Во всех других воинских соединениях служили офицеры, выпущенные в тот или иной полк из юнкерских училищ или переведенные из других полков в процессе военной службы. Жандармские же офицеры были офицерами гвардейской (преимущественно) кавалерии, вынужденные уйти из полка по тем или иным причинам.

Любопытно отметить, что именно с мундиров Отдельного корпуса жандармов, как главной опоры царского режима, началась в 1907 г. реформа обмундирования, в ходе которой были сохранены основные черты жандармского мундира прошлых лет.

Реформой 1907 г. для нижних чинов был установлен двубортный мундир темно-синего сукна с 7 пуговицами на каждом борте. Борта выкраивались по образцу уланского мундира. На плече -для ношения карабина - имелся специальный наплечник из веревочного шнура, покрытый алым сукном. Воротник светло-синего сукна, скошенный, на одном крючке. Обшлага светло-синего сукна, кавалерийского образца с мыском; на задней части рукава выше обшлага - 2 пуговицы, на обшлагах - по 1. По верхнему краю воротника, на левом борте, на обшлагах и карманных клапанах (продольных с 3 пуговицами) - выпушка из алого сукна. На правом плече жандармы имели аксельбанты с медными никелированными наконечниками. Шаровары серо-синие (у сверхсрочных нижних чинов - с алой шерстяной выпушкой). Фуражка со светло-синей тульей и темно-синим околышем с алыми выпушками, с козырьком и кокардой. При парадной форме был положен особый головной убор в виде каски с гребнем, а зимой - меховая низкая шапка с кокардой.

Все снаряжение (плечевая портупея, темляк, поясной ремень, -84- кобура, патронная сумка) с 1907 г. стало шиться не из белой кожи, как ранее, а из красной юфти с медным никелированным прибором. У нижних чинов у нижнего среза погона были нашивки золотого галуна в зависимости он унтер-офицерского звания, которое они имели ранее, служа в войсках, а сверху погона - полоски из серебряного галуна в зависимости от оклада. Пуговицы гренадерского образца - с гренадой.

У унтер-офицеров жандармерии фуражки были той же расцветки, что и у офицеров, но с солдатской кокардой.

Повседневную форму жандарма составляли: гимнастёрка общевоенного типа с застёжкой из четырёх пуговиц на левую сторону (погоны на гимнастёрке красные с голубым кантом); серые брюки-суженки, сапоги со шпорами, ремень затяжной, с пряжкой на один зубец; красные шерстяные аксельбанты с медными наконечниками на правом плече.

На левом рукаве гимнастёрки, мундира и шинели были серебряные и золотые треугольные шевроны, означавшие выслугу лет на сверхсрочной службе - в армии или жандармерии, служба в которой считалась сверхсрочной. Почти каждый жандарм имел большую нашейную медаль "За усердие". Парадный головной убор у рядовых был таким же, как и у офицеров, но не из каракуля, а из мерлушки, и на донце вместо серебряного был красный кант.

Шинель у жандармов была общекавалерийского образца, с петлицами, как у офицеров. Она имела один ряд фальшивых пуговиц и застёгивалась на крючки. Воротнике 1907 г.- серо-синий (позже - по цвету шинели), клапана синие с алой выпушкой и пуговицей.

Вооружались нижние чины жандармов кавалерийскими шашками на коричневой перевязи, наганом или револьвером "Смит и Вессон". Револьвер в чёрной кобуре висел на поясе, прикрепленный к красному шейному шерстяному шнуру. При парадной форме жандармы вместо шашек носили палаши.

Жандармские офицеры носили фуражки с тёмно-синем околышем и голубой тульей. Голубой цвет был особого бирюзового оттенка, он так и назывался "голубой жандармский". Канты на фуражке были красные, кокарда обычная, офицерская.

У офицеров на мундирах наплечников не было.

Повседневной формой жандарма служил китель обычного кавалерийского типа с треугольными обшлагами. Погоны на нём -серебряные, с красным кантом и голубым просветом. При высоких сапогах носили суженки или полугалифе, серые, с красным кантом, со штиблетами - брюки навыпуск. На сапогах и штиблетах были обязательно шпоры - накоблучные, винтовые, без ремня.

Как и кавалеристы, жандармы носили кавалерийские шашки и темляки, а в парадных случаях - изогнутые палаши в никелированных ножнах.

Отличительным признаком жандармской формы были серебряные аксельбанты на правом плече (в военных частях аксельбанты носили только адъютанты).

Жандармские офицеры носили синие двубортные сюртуки с голубым воротником и красными кантами. При сюртуке обычно -брюки навыпуск. На сюртуке могли быть как погоны, так и эполеты.

Парадный мундир жандармов был двубортный, тёмно-синего цвета, с голубым воротником и обшлагами треугольной формы. Шитьё на воротнике и обшлагах было серебряным.

Мундир жандармы носили с погонами или с эполетами (металлическими, чешуйчатыми и даже серебряными), а также с серебряным поясом общеофицерского типа и лядункой (патронташ для револьверных патронов), перекинутой на серебряном ремне через левое плечо. На серебряной крышке лядунки - золотой двуглавый орёл. Парадный мундир носили только с брюками в сапоги.

Головным убором служила чёрная каракулевая шапка с вырезом спереди - «драгунка». Донце ее было глубокое, с серебряным галуном. Спереди «дагунки» был укреплен металлический двуглавый орел, а под ним - офицерская кокарда, несколько меньшего размера, чем на фуражке. Шапку венчал белый султан из конского волоса.

При парадной форме жандармские офицеры носили револьвер в черной лакированной кобуре. Револьвер висел на шейном серебряном шнуре. Из холодного оружия у них была гусарская сабля - изогнутый палаш в никелированных ножнах с кавалерийским темляком. Палаш крепился на серебряную поясную портупею.

С кителем жандармские офицеры носили палаш или обычную кавалерийскую шашку. Если надевали палаш, то непременными атрибутами были лядунка и серебряный офицерский пояс.

С сюртуком носили шашку на плечевой серебряной портупее или шпагу.

Шинель жандарма была общеофицерского типа с голубыми петлицами и красным кантом.

Жандармы имели и полевую форму одежды.

К органам, осуществляющим полицейские функции, относилась и дворцовая полиция. Несмотря на свое название, данное подразделение не относилось к министерству внутренних дел, а подчинялось министру двора. Во главе ее стоял обер-полицмейстер (генерал-адъютант или генерал-майор царской свиты). Полицию, осуществлявшую охрану того или иного дворца, возглавлял особый дворцовый полицмейстер - обычно флигель-адъютант в чине полковника, оперативно подчинявшийся коменданту дворца, в руках которого сосредотачивалось командование как военной, так и полицейской охраной данного дворца. Дворцовая полиция несла внешнюю охрану царских дворцов и дворцовых парков.

Рядовые и унтер-офицеры дворцовой полиции набирались из числа бывших солдат гвардейских полков, отличавшихся высоким ростом и бравой выправкой.

Дворцовая полиция имела особую форму. Фуражки носила -86- цвета морской волны с красными кантами, кокардой особого образца (с черным двуглавым орлом на золотистом фоне) на тулье. Зимой - черные мерлушковые шапки с донцем цвета морской волны, с галуном у офицеров и кантами на тулье у рядовых; белые замше-вые перчатки.

Шинели рядового и офицерского состава были двубортные, офицерского покроя, серые, несколько темнее офицерских. Мундиры были такого же фасона, как и у обычной полиции, но не черные, а цвета морской волны. Погоны рядовых и унтер-офицеров были из серебряного шнура с красными полосками, а у офицеров - такие же, как у обычной полиции. Петлицы цвета морской волны с красными кантами. Пуговицы посеребренные, с двуглавым орлом.

Вооружение состояло из шашки и револьвера в черной кобуре. Нашейный шнур для револьвера был серебряным у офицеров и серебряным с красными полосками у рядовых и унтер-офицеров.

Рассказ о дворцовой полиции был бы не полным, если бы мы не вспомнили о роте дворцовых гренадер. Отбирали туда рядовыми унтер-офицеров ростом не менее 180 см, награжденных знаком отличия Военного ордена, или знаком отличия ордена Св. Анны (за 20-летнюю беспорочную службу).

Дворцовые гренадеры получили личное дворянство, высокие оклады жалованья (от 300 до 350 рублей в год и право выходить в отставку с пенсией после 5 лет службы в роте. Их освобождали от строевых учений, обязав лишь нести караульную и полицейскую службы в царском дворце. Но считалась рота воинской частью, имела свое знамя и числилась по гвардейскому корпусу. В качестве напоминания о славных боевых делах гренадерам были даны особые головные уборы -высокие медвежьи шапки, которые носила старая гвардия Наполеона.

Мундир они получили гвардейского образца, темно-зеленый, с красными лацканами, с белой выпушкой, золотыми нашивками.

Мундиры и брюки богато расшивались золотыми галунами. Перевязь, портупея и погоны у них тоже обшивались золотым галуном. Вооружение состояло из драгунского ружья и тесака.

Этот комплект обходился казне в приличную по тем временам сумму - форма рядового дворцового гренадера стоила 283 рубля 80 копеек.

Сравнивая стоимость обмундирования рядового Дворцового гренадера (283рубля 80 копеек) со средней стоимостью форменного обмундирования офицерского состава русской армии(152 рубля), мы наглядно убеждаемся, что правительство России того периода не скупилось на средства для увековечивания славы Русского оружия и поднятия престижа силовых структур России того периода. Так эта особая часть служила живым памятником истории России и напоминанием потомкам о ее славном прошлом. Именно такую смысловую нагрузку несли роскошные мундиры Дворцовых гренадер.

В начале XX в. полиция уже не справлялась с широким революционным -87- движением. Для содействия полиции все чаще привлекались войска.

7 февраля 1906 г. царь утвердил Правила о призыве войск для содействия гражданским властям. Право вызова войск, по Правилам, предоставлялось широкому кругу чиновников - сенаторам, генерал-губернаторам, градоначальникам, начальникам полиции в городах, начальникам жандармских управлений на железных дорогах, начальникам мест заключения. Вызов войск предусматривался "для охранения благочиния при церковных торжествах, для прекращения народных беспорядков, массовых сопротивлений гражданским властям и начальственного похищения и разрушения имущества".

Воинские начальники наделялись широкими правами. Получив полномочия от гражданских властей, каждый воинский начальник мог действовать "по своему усмотрению всеми теми способами, которые признает соответственными положению дела, прибегая к увещеванию, если таковые будут признаны возможными". Если же "увещевания" не признавались возможными, после трехкратного предупреждения применялось оружие для рассеивания неповинующейся толпы, против толпы, препятствующей движению войск, против толпы, оскорбляющей войска словами. Надо сказать, что Правила о призыве войск для содействия гражданским властям довольно широко применялись на практике.

Практически с момента своего возникновения казачьи войска совместно с полицией и регулярной армией осуществляли значительный объем полицейских функций как собственно на войсковой территории, так и за ее пределами.

С XIX в., как свидетельствует история, казачьи подразделения стали регулярно нести полицейскую службу в Санкт- Петербурге, Москве и ряде других городов Российской империи. Основными задачами этих военно-полицейских формирований являлись обеспечение "тишины и спокойствия" в городах и губерниях и охрана внутренней безопасности в тех случаях, когда для этого необходима была специальная вооруженная сила, организованная в отличие от полиции по армейскому образцу. Осуществление казаками полицейских функций регламентировалось общегосударственными нормативными актами: "Учреждением для управления губерний", "Уставом благочиния, или полицейским", "Положением, о земской полиции", "Наказом чинам и служителям земской полиции", "Наставлением военным начальникам в -88- случаях употребления войск для усмирения народных волнений и беспорядков" и др. Военно-кавалерийская организация и связанные с ней дисциплина, мобильность, владение тактикой иррегулярного боя высоко оценивались силовыми структурами государства.

Казачьи команды и подразделения использовались и для подавления массовых антигосударственных выступлений. Карательная политика в России в дореволюционный период проводилась достаточно обширным аппаратом. Репрессивный механизм включал полицию, судебные органы, армию. Существенное место в нем занимали и казачьи части, составлявшие значительную часть внутренних военных гарнизонов, особенно на востоке России. Выполняя карательные функции, казачьи части боролись не со стремлением народа к лучшей жизни, а с проявлениями насилия и экстремизма, оберегая существующий государственный строй и законность. Сказывалась привычка военных людей к повиновению. Невыполнение приказа в казачьей среде считалось серьезным правонарушением, и виновных в нем подвергали не только наказанию в установленном порядке, но и сильному моральному осуждению со стороны общины. Часто за такие провинности казаков лишали казачьего звания, а их родственники становились в войсковой среде изгоями.

К началу XX в. в России было одиннадцать казачьих войск, из них девять так называемых степовых (Донское, Уральское, Оренбургское, Астраханское, Сибирское, Забайкальское, Амурское, Семиреченское, Уссурийское) и два кавказских (Кубанское и Терское). Наиболее крупное - Донское - насчитывало в 1893 г. 967 тыс. человек, казачьего сословия, а самое малочисленное - Уссурийское - 7 тыс.

Форма одежды и снаряжение степовых казаков сильно отличались от кавказских образцов, а обмундирование гвардейских частей - от обмундирования армейских казаков.

Каждый казак снаряжался и обмундировывался за собственный счет, поэтому полного единообразия не требовалось. Так, в 1903 г. в специальном приказе подчеркивалось, что разнообразие -89- материалов и небольшие отклонения от существующих описаний и образцов, включая цвета мундирных, шинельных, башлычных и прикладных сукон, не должны служить поводом к браковке вещей, если их качество удовлетворительно.

Облик армейских стоповых казачьих войск в предреволюционный период в значительной степени определила реформа 1892 г., в результате которой казакам было предписано носить черные папахи, суконные мундиры цветом по войску (в казачьей артиллерии темно-зеленые), суконные шаровары цвета мундира и снаряжение из черной сыромятной кожи. Папаха изготовлялась с цветным верхом (высота колпака 7 см), на котором у урядников накрест нашивалась белая тесьма. У генералов, штаб- и обер-офицеров вместо тесьмы пришивался галун накрест и по кругу. Высота меховой тульи составляла 13 см, а у уральских и восточных казаков - 18 см. Мех черный, бараний. Меховая тулья сужалась кверху. Посередине тульи помещалась кокарда, а над ней - знак отличия части. Мундир полагался двубортный, со скошенными бортами, длиной до колена. Воротник стоячий, скругленный. Обшлага прямые. По верху воротника (а в артиллерии и по низу), по борту и обшлагам с загибом вниз нашивался цветной гарусный шнур. Мундир застегивался на крючки, причем имелись два ряда петель для застегивания при надетой теплушке или без нее. Пуговицы для пристегивания погон были оловянные, гладкие, для артиллерийских батарей - из желтой меди. На погоны краской по трафарету наносилась шифровка (красная - на желтых и синих и желтая - на алых, малиновых и темно-зеленых погонах). У урядников на воротник по верхнему краю нашивался серебряный галун (в артиллерийских батареях - золотой). Такой же галун помещался на обшлагах у урядников и приказных (вплотную к шнуру с загибом вниз по заднему шву рукава). Нашивки на погонах выполнялись из белой тесьмы, а у вахмистров - того же галуна. Узкий галун нашивался на погоны бомбардиров-наводчиков, юнкеров и подхорунжих. В 1907 г. знаки различия подхорунжих были изменены.

Офицерский^ мундир обшивался шелковым шнуром и имел на воротнике и обшлагах галунные или шитые, за военное отличие, петлицы. На воротнике имелось по одной петлице с каждый стороны, длиной до заднего ребра погона, а на каждом обшлаге - по две. Генералы вместо петлиц на воротнике и обшлагах имели широкий генеральский галун. При парадной форме мундир носился с металлическими чешуйчатыми эполетами. Офицерские погоны были галунные, с просветами, цвета поля казачьих погон и с шифровкой, вышитой канителью. Кроме мундира офицерам выдавался чекмень. Он отличался от мундира тем, что у него отсутствовали петлицы и галун на воротнике и обшлагах. Шаровары как у офицеров, так и у нижних чинов были из того же материала, что и мундир, с однорядным лампасом приборного сукна. Шаровары заправлялись в высокие армейские сапоги. С чекменем разрешалось носить длинные шаровары (брюки навыпуск). С мундиром в строевых частях носили цветной кушак, который при -90- парадной форме в конных частях нижние чины надевали поверх шинели. Мундир и чекмень полагалось носить с галстуком, состоящим из шейного шарфа, застегивающегося на крючки, и манишки. Галстук изготовлялся из черного сукна, а у офицеров - из черного шелка.

Казачьи фуражки выполнялись с цветными околышами, выпушками по верхнему краю и мягкой тульей цвета мундира. Кокарда располагалась на околыше. Фуражки офицеров, вахмистров и нестроевых нижних чинов имели козырек. Летом в южных округах фуражка носилась с белым чехлом, который закрывал ее вместе с козырьком, а кокарда пригонялась поверх чехла.

Летом носилась также белая гимнастическая рубаха со стоячим воротником, застегиваемым на два крючка, и вшивными полотняными погонами. Офицеры вместо рубахи носили белый двубортный китель.

В холодное время под мундир или шинель поддевалась теплушка. Она имела такой же покрой, как мундир, но была несколько короче и без погон. Теплушку шили из произвольной ткани темного цвета с простеганной ватной подкладкой и разрезом сзади. Зимой полагался башлык из верблюжьего сукна, обшитый у офицеров галуном цвета металлического прибора, а у нижних чинов - тесьмой цвета башлыка.

Перчатки у офицеров, подхорунжих, вахмистров и урядников конных частей были из белой замши, у нижних чинов - белые шерстяные.

Кроме этого казаки должны были иметь кавалерийскую шинель образца 1881 г. Офицерам полагались пальто, шинель и шарф общих офицерских образцов.

Для летнего времени нижним чинам полагалась гимнастическая рубаха из хлопчатобумажной ткани образца 1907 г. без цветной тесьмы с пристяжными погонами. Галстук - образца 1892 г., но из мундирного сукна (у офицеров - черный шелковый). Вместо башлыка был введен вязаный шлем из овечьей шерсти или козьего пуха серого цвета. Зимой полагалось иметь также вязаную фуфайку из овечьей шерсти и такие же исподние брюки.

Серые замшевые перчатки носили подхорунжие, вахмистры и урядники конных частей; серые шерстяные и нитяные - остальные нижние чины конных частей; белые, серые или коричневые (замшевые, шерстяные, нитяные, вязаные, лайковые) - офицеры.

Ременное снаряжение казаков - плечевая портупея для шашки, темляк, поясной ремень. Погонный ремень к трехлинейной винтовке был установлен из глянцевой кожи светло-коричневого цвета, с металлическими деталями из луженого железа (в артиллерии - медно-латунными). Поясной ремень шириной 3 см имел четырехугольную пряжку с одним шпеньком. Офицерам полагался такой же ремень для револьверной кобуры. Офицерская портупея покрывалась галуном цвета металлического прибора и имела черный подбой.

Револьверный шнур у нижних чинов оставался гарусный по цвету прикладного сукна. Кожаные части нагрудного патронташа -91- должны были быть из светлой юфтевой кожи. Для военного времени полагался еще и поясной патронташ. Казакам разрешалось иметь шашки с произвольными металлическими украшениями и даже старых образцов ("дедовское оружие").

В апреле 1910 г. было предписано всем нижним чинам, за исключением подхорунжих, вахмистров и нестроевых, иметь фуражки без козырьков. Наружный подбородный ремень фуражки был заменен внутренним. Походные фуражки у всех были одинаковыми - из сукна защитного цвета с наружным подбородным ремнем и козырьком защитного цвета. Вместо походных в теплое время года разрешалось донашивать летние фуражки.

В 1912 г. вместо походного мундира для нижних чинов была введена походная суконная рубаха-косоворотка, по покрою которой позднее стали шить и гимнастические рубахи. В 1913 г. был установлен новый покрой шинели с пятью декоративными пуговицами посередине груди и застежкой на крючки по борту.

Незадолго до начала первой мировой войны для степовых казаков были отменены черные папахи и введены серые, образца, утвержденного для регулярных войск, но увеличенные по высоте до 18 см, с нашивным колпаком приборного сукна (в военное время с защитным верхом).

В соответствии с приказом 1871 г. в обмундирование казаков входило множество различных предметов. Папаха из черного меха с цветным суконным верхом, обшитая у офицеров и генералов над меховым околышем и по швам крестообразно узким галуном Кавказского образца, имевшим посередине две узкие полоски приборного цвета. У урядников обшивка галуном полагалась только по швам.

Мундир черного сукна черкесского покроя длиной 31 см от пола (в пластунских батальонах - до колена). На груди нашивались напатронники из сукна мундира, состоящие из 10 гнезд, на расстоянии 18 см от плечевого шва. Под каждым напатронником имелся прорезной карман. В гнезда напатронников у нижних чинов вставлялись пробки приборного цвета, у генералов и офицеров - металлические или роговые. Нижняя часть рукава мундира генералов и урядников обшивалась галуном соответствующего образца, а у бомбардиров казачьей артиллерии - красной тесьмой. Под черкеской носился бешмет из шерстяной материи приборного цвета со стоячим воротником и застежкой на крючках. Бешмет был до колена (в пластунских батальонах - на ладонь выше колена). Воротник генеральских мундиров обшивался широким генеральским галуном, у офицеров - узким галуном азиатского образца. По бортам бешмета у генералов и офицеров нашивался узкий галун. Черкеска носилась с погонами из приборного сукна (у офицеров - с эполетами или погонами с подбоем и просветами из приборного сукна).

Приборным цветом конных полков Кубанского казачьего войска являлся красный, а Терского - светло-синий. Металлический прибор - серебряный. Офицерские эполеты - кавалерийского образца (чешуйчатые). На погонах и эполетах полагалась шифровка в виде начальных букв названия полков. Шаровары нижним чинам разрешалось носить произвольные, а офицерам - черные с выпушками из приборного сукна.

Башлык был произвольного цвета из сукна местного производства, обшитый черной тесьмой у нижних чинов и серебряной или золотой - у офицеров.

Офицерам вместо сюртуков, а нижним чинам при несении кордонной службы разрешалось иметь черкеску произвольного цвета.

Казакам полагались сапоги с высокими голенищами, а в расположении части - чувяки и ноговицы зимой.

Эта форма кавказских казаков в дальнейшем менялась мало. В 1896 г. изменены напатронники на черкесках у нижних чинов. Число гнезд каждой стороны было увеличено до 14. В гнезда в военное время и при несении караульной службы вкладывались винтовочные патроны. Во всех остальных случаях в патронниках вместо прежних газырей полагалось носить патронные гильзы. В 1900 г. вместо черных черкесок из фабричного сукна ввели черкески из темно-серого сукна местной кавказской выделки при черном бешмете. Для парадной формы были оставлены бешметы приборного цвета. Однако уже в 1903-1904 гг. черкески из черного фабричного сукна восстановили.

В 1910 г. казак, являясь на службу, должен был иметь: папаху форменную и повседневную произвольного цвета, парадную черкеску с погонами и повседневную произвольного цвета, любые темные шаровары; бешмет парадный и повседневный произвольного цвета, 28 гильз, бурку, башлык, пару сапог или чувяки, полушубок и теплые перчатки. Офицерам при повседневной форме разрешалось носить черкески ало-оранжевого, серого или коричневого цветов, белые и черные бешметы, походные мундиры и кителя защитного цвета, а также фуражки и длинные шаровары.

Юридически полиция России прекратила существование 11 марта 1917 г., когда временное правительство издало постановление об упразднении Департамента полиции, выводе всех его чиновников из штата, а 19 марта 1917 г. был распущен отдельный корпус жандармов. Охрану правопорядка в России взяла на себя милиция, созданная Комитетом общественной безопасности, который представлял собой орган буржуазной власти. Единственным отличительным знаком милиционеров той поры служила нарукавная повязка "Г. М." ("гражданская милиция").

Для реформирования государственного аппарата в июне 1801 г. государь составил Негласный комитет, в который входили его единомышленники: В. П. Кочубей, Н. Н. Новосильцев , П. А. Строганов , А. Е. Чарторыйский . Комитет планировал провести кодификацию законодательства, подготовить новые законопроекты и провести реформу государственного управления. 8 сентября 1802 г. был издан манифест «Об учреждении министерств».

Александр I. Портрет работы Дж. Доу

Первым председателем Комитета министров стал А. Р. Воронцов . Министерства, связанные с безопасностью государства, возглавили: генерал от инфантерии С. К. Вязмитинов (военно-сухопутные силы), адмирал Н. С. Мордвинов (военно-морские силы), А. Б. Куракин (иностранные дела). Министры имели право законодательной инициативы, представляли ежегодные доклады о деятельности министерств императору и Сенату, который мог отменять распоряжения министра. Руководителем Министерства внутренних дел стал В. П. Кочубей, его заместителем – П. А. Строганов, начальником канцелярии – М. М. Сперанский . В составе Департамента внутренних дел МВД находилась Экспедиция спокойствия и благочиния, состоявшая их двух отделений, ведавших сельской и городской полицией.

15 сентября Кочубей направил секретное послание М. Ф. Каменскому (исполнявшему в августе – ноябре 1802 г. обязанности военного губернатора), в котором интересовался деятельностью Тайной полицейской экспедиции. Основными вопросами были следующие: за кем, в каких местах и каким образом ведется наблюдение; кто составляет штат экспедиции; есть ли у начальника инструкция; каковы результаты деятельности; на какие средства экспедиция существует. Мы полагаем, что все эти вопросы свидетельствуют о том, что о существовании Тайной полицейской экспедиции Кочубей узнал, только став министром внутренних дел.

Каменский (случайный человек на должности военного губернатора) направил Кочубею инструкцию – «Учреждение Тайной полицейской экспедиции», утвержденную еще Павлом I. В инструкции, в частности, говорилось: «Тайная полицейская экспедиция обнимает все предметы, деяния и речи, клонящиеся к разрушению самодержавной власти и безопасности правления. Как то: словесные или письменные возмущения, заговоры, дерзкие или возжигательные речи, измены, тайные скопища. <…> Тайная полицейская экспедиция обнимает все предметы, относящиеся к здравию государя, его императорской фамилии, к безопасности его самодержавия и продовольствию дешевому жителей оного и к безопасности управления и управляемых» . После Каменского военным губернатором Петербурга становится П. А. Толстой .

Интерес Кочубея был вызван тем, что руководство полицией обеих столиц возлагалось не на МВД, а на военных губернаторов, отвечавших за свои действия непосредственно перед царем. В их подчинении также находились Тайная полицейская экспедиция в Петербурге, а в Москве – Особая секретная полиция. В обязанность этим службам вменялся надзор за настроениями в разных слоях общества и (отчасти) наблюдение за иностранцами. Им предписывалось узнавать распространявшиеся в народе слухи, «вольнодумности» и «ропот», в том числе путем проникновения в «секретные сходбища». Привлечение кадров на службу в тайную полицию осуществлялось на условиях строжайшей тайны, без сословных ограничений. Основным методом добывания информации являлись личные наблюдения сотрудников в общественных местах. Надзор за иностранцами в Петербурге осуществляла специальная агентурная сеть, состоящая из лиц, служивших иностранцам; называлась она Сообщество лон-лакеев.

Все эти учреждения существовали независимо друг от друга. Этот факт особенно интересен: он лишний раз подчеркивает, что реформирование служб проходило по весьма прагматичным и жестким правилам. Руководители каждой из структур лично и конфиденциально докладывали государю о достижениях, а заодно и о деятельности коллег-конкурентов или о допущенных ими (конкурентами) промахах. Учитывая ситуацию (вовлеченность в заговор против Павла I далеко не последних лиц империи), Александр создавал систему, позволявшую избежать нового заговора, теперь уже направленного против него самого. С этой целью он разделил полномочия надзирающих и контролирующих органов так, чтобы иметь возможность сравнивать поступающую информацию и в случае необходимости дублировать мероприятия по одним и тем же объектам. Это лишний раз подчеркивает – принцип тотальности деятельности спецслужб был прекрасно известен государю и реализовывался им на практике.

Наряду с МВД и военными губернаторами руководство полицией осуществлялось и по линии Министерства военно-сухопутных сил (в городах, управляемых военными комендантами) и Министерства военно-морских сил (в портовых городах). Для реорганизации управления городской полицией был создан временный комитет из трех министров. Итогом работы комитета стал указ 1803 г. «О средствах к исправлению полиции в городах», который определял устройство, функции и компетенцию городской полиции.

В 1804 г. в составе петербургской полиции была образована общегородская внешняя часть – предвестник современной патрульно-постовой службы МВД. Ее задачей являлось патрулирование по городу вне рамок какого-либо участка, а также оказание помощи приставам, надзирателям и городским стражам в случае необходимости. Внутреннюю часть составляли управы благочиния, руководившие деятельностью частных приставов и квартальных надзирателей. Они обеспечивали исполнение распоряжений властей, вели предварительное следствие, следили за соблюдением паспортного режима и за торговлей в городе. Непосредственное руководство полицией Петербурга осуществлялось обер-полицмейстером Ф. Ф. Эртелем , полицией Москвы – А. Д. Балашовым , подчинявшимся военным губернаторам столиц.

Дальнейшее совершенствование органов безопасности происходило в условиях военного времени: зимой 1804 г. началась война с Персией, осенью 1805 г. – с Францией. Отбывая к русским войскам за границей, Александр I назначил главнокомандующим в Петербурге С. К. Вязмитинова и дал поручение генерал-адъютанту Е. Ф. Комаровскому учредить Высшую полицию и образовать для составления правил о ней специальный комитет. Во исполнение воли императора в сентябре 1805 г. был создан временный межведомственный комитет Высшей полиции («Комитет 5 сентября»). Согласно записке государя, в его состав должны были войти министры военно-сухопутных сил, юстиции и внутренних дел. Комитету вменялось «…получать немедленно и исправно сведения посредством обер-полицмейстера: 1-е. О проживающих в Столице подозрительных людях, о коих вовсе неизвестно, каким делом они занимаются. 2-е. О приезжающих в Столицу из-за границы или из внутри государства таких же подозрительных людях. 3-е. О различных в городе слухах и известиях, опасение и тревогу наводящих. 4-е. О источниках, откуда такие разглашения происходят. 5-е. О скопищах и собраниях подозрительных» .

В 1806 г. Кочубей и Сперанский провели реорганизацию Экспедиции спокойствия и благочиния в Экспедицию государственного благоустройства. Последняя по структуре своей состояла из двух отделений и пяти столов. Первый стол в первом отделении собирал сведения обо всех преступлениях и происшествиях, о прибывающих из-за границы и выезжающих из страны, осуществлял контроль над публичными зрелищами и собраниями; второй стол ведал организацией рекрутского набора в армию, доставкой осужденных к месту отбытия наказания, установлением штатов полицейских команд; третий стол заведовал кадровой работой: назначением, награждением и увольнением полицейских чинов. Второе отделение занималось организацией охраны общественного порядка и рассматривало жалобы на полицию.

13 января 1807 г. по предложению Н. Н. Новосильцева Александр I учредил особый комитет для рассмотрения дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия («Комитет 13 января»). В первом пункте «Положения о комитете» указывалось: «Коварное правительство Франции, достигая всеми средствами пагубной цели своей – повсеместных разрушений и дезорганизации, между прочим, как известно, покровительствует рассеянным во всех землях остаткам тайных обществ под названием иллюминатов, мартинистов (масонские течения. – Примеч. авт .) и других тому подобных и через то имеет во всех европейских государствах, исключая тех зловредных людей, которые прямо на сей конец им посылаются и содержатся, и таких еще тайных сообщников, которые, так сказать, побочным образом содействуют французскому правительству и посредством коих преуспевает оно в своих злонамерениях» .

Комитет являлся центральным координационным органом контрразведки и политической полиции одновременно. В «Положении» указывалось, что МВД будет сообщать в комитет информацию о подозрительной переписке, получаемой через губернаторов и дирекцию почт. Ввиду ухудшения внешнеполитической обстановки деятельность комитета была направлена и на полицейское умиротворение окраинных губерний. Возглавил его министр юстиции князь П. В. Лопухин, в состав вошли сенаторы Н. Н. Новосильцев и А. С. Макаров, по необходимости в работе комитета принимали участие В. П. Кочубей и С. К. Вязмитинов. При смене должностей люди менялись. При комитете создавалась Особенная канцелярия из 23 сотрудников. Исполнительными органами комитета становились секретные полицейские органы Петербурга, Москвы и службы полицмейстеров губернских, уездных и портовых городов. Комитет просуществовал до начала 1829 г., наиболее интенсивно (состоялось 170 заседаний) он работал с 1807 по 1810 г. Большинство дел было связано с наблюдением за лицами, распространявшими слухи, состоящими в масонских ложах и заподозренными в работе на Францию.

В 1809 г. военным губернатором Петербурга назначается генерал-адъютант А. Д. Балашов. Для более действенного надзора за соблюдением паспортного режима в столицах в структурах полиций Москвы и Петербурга в 1809 г. создаются конторы адресов для регистрации всех прибывавших как на постоянное жительство, так и для работы по найму. За исполнением регистрации следили частные приставы и квартальные надзиратели. В Петербургской конторе адресов имелось отделение для регистрации иностранцев, связанное как с МИД, так и впоследствии с Особенной канцелярией при министре полиции, контролирующей выдачу иностранцам паспортов.

Деятельность полиции строго регламентировалась. Инструкции того времени настолько четко и конкретно написаны, что вызывают искреннее восхищение логикой и профессионализмом лиц, составлявших подобные документы. Возьмем для примера «Правила полицейским градским стражам», объявленные по высочайшему повелению в 1809 г. Первое, на что мы обращаем внимание, – это статус градского стража: полицейские нижние чины – как солдаты; полицейский часовой имеет те же права, что и часовой на военном посту. Те, кто служил в армии, прекрасно поймут, о чем идет речь: по военным уставам часовой есть лицо неприкосновенное, подчиняющееся строго ограниченному кругу лиц и имеющее бесспорное право применения оружия на поражение. Таким образом, полицейский на посту был изначально максимально защищен законом Российской империи. Государь, перед тем как спросить за несение службы, обеспечивал личную безопасность своего слуги: пока часовой у будки держал в руке алебарду, его никто из посторонних людей не имел права тронуть. Но и ответственность полицейского была высокой – наравне с солдатами.

Изучение обязанностей градских стражей показывает, что они выполняли функции, соотносимые с функциями современных участковых, сотрудников муниципальной полиции, наружного наблюдения и службы охраны должностных лиц, а также часть функций полиции безопасности и контрразведки. Это требовало достаточно высокой подготовки и широкого спектра знаний.

Участие полицейских в охране императора и высших должностных лиц империи заключалось в том, чтобы доносить надзирателю о проезде членов императорской фамилии, военного губернатора, обер-полицмейстера и полицмейстеров. Для грамотного исполнения охранной службы градские стражи должны были знать в лицо и уметь распознать «в любом платье» военного губернатора, обер-полицмейстера и полицмейстеров, частных и следственных приставов, а также надзирателей, квартальных поручиков и городовых унтер-офицеров своих частей. Проходящий мимо будки дозор надлежало окликнуть («Кто идет?») и отрапортовать ему обо всем, что было замечено.

Чтобы эффективно работать как в области охраны должностных лиц, так и в обеспечении общественного порядка, полицейским полагалось соблюдать дисциплину. Один из наряда назначался частным приставом за старшего, двое других обязаны были его слушаться. Отлучаться с поста не разрешалось. Каждый градский страж должен был знать наизусть, сколько на его территории находится домов, фабрик, заводов, питейных и других заведений и кому они принадлежат. Не меньшее значение придавалось моральному облику полицейских: они должны были быть всегда трезвыми, опрятными, «вести себя честно», помогать тем, кто потребует помощи.

Наружное наблюдение за подозрительными людьми также было расписано. Стражам полагалось замечать, не несет ли кто-нибудь «сумнительное в краже», не сходен ли по приметам с находящимися в розыске; следить «неприметным образом», куда пойдет подозрительный человек, дать знать о нем по необходимости сторожам другой будки; выяснить, в какой дом направляется подозрительный человек, и известить своего надзирателя или поручика об этом. В случае явного подозрения предписывалось спросить, откуда и куда идет этот человек и что несет; если «видимо он похож на вора», то отвести его в съезжий двор к дежурному. Наружное наблюдение за лицами, вызывавшими подозрение у полицейских, способствовало предотвращению или раскрытию множества уголовных преступлений, выявлению неблагонадежных (с точки зрения государственной безопасности) российских подданных или иностранцев.

В ходе реформы государственного управления, проводимой использовавшим французский опыт Сперанским, 25 июня 1811 г. было учреждено Министерство полиции. Его руководителем стал военный губернатор Петербурга А. Д. Балашов. Министр полиции получал звание генерал-полицмейстера и наделялся чрезвычайными полномочиями. Он имел право требовать в свое распоряжение войска без санкции военного министра и отдавать непосредственные распоряжения командирам полков, мог требовать любые сведения от местных органов власти и управления без согласования с другими министерствами, освобождался от ответственности за превышение власти, если действовал «в видах общей безопасности».

В Министерство полиции входили три департамента, Общая и Особенная канцелярии. Департамент исполнительной полиции состоял из трех отделений. Первое отделение заведовало кадровой работой полиции и сбором сведений о преступлениях и происшествиях; второе надзирало за проведением следствия по уголовным делам и контролировало исполнение приговоров; третье содействовало Сенату в проведении ревизий в губерниях, отвечало за рекрутский набор и земское ополчение. Департамент хозяйственной полиции контролировал продовольственное снабжение городов, в том числе следил за пресечением спекуляции. Медицинский департамент надзирал за санитарным состоянием в губерниях, организовывал снабжение лекарствами. Общая канцелярия занималась общим делопроизводством.

Особенная канцелярия, возглавляемая Я. И. де Сангленом, находилась в личном подчинении министра. Она осуществляла надзор за иностранцами, выдавала заграничные паспорта, занималась цензурой, выполняла личные поручения министра и вела секретное делопроизводство. Постепенно канцелярия стала одним из органов политической полиции и контрразведки, а ее начальник обладал правом личного доклада императору без согласования с министром; он также получал указания государя по надзору за высокопоставленными чиновниками империи. Например, в августе 1811 г. Александр I дал А. Д. Балашову и Г. М. Армфельту тайное приказание «примечать» за поступками М. М. Сперанского, а де Санглену поручил контролировать деятельность Балашова. Позже Санглен писал, что все они действовали как телеграфы, нити которых были в руках государя. Сообщество лон-лакеев в 1811 г. было официально «расформировано», чтобы на практике заменить гласный надзор за иностранцами на негласный. Агентурная сеть перешла в подчинение Особенной канцелярии Министерства полиции. Через Дирекцию почт МВД в Министерство полиции и одновременно в «Комитет 13 января» поступали полученные с помощью перлюстрации «немедленные и верные сведения о подозрительных переписках».

В апреле 1812 г. А. Д. Балашов был направлен в действующую армию для выполнения особо важных поручений государя. Исполняющим обязанности министра полиции стал С. К. Вязмитинов, а управляющим Особенной канцелярией Министерства полиции – М. Я. фон Фок , сменивший на этом посту де Санглена.

Еще одним органом государственной безопасности в Российской империи была Собственная Его Императорского Величества канцелярия, с 1812 г. выполнявшая общегосударственные контрольные функции. Управлял канцелярией В. Р. Марченко .

В системе Военного министерства и действующей армии также были созданы специальные службы и подразделения, обеспечивавшие безопасность государства и императора. Один из значимых шагов в этой области – создание в первой половине 1811 г. Внутренней стражи. Ее особые военно-полицейские функции перечислены в положении о ней: охрана и восстановление внутреннего порядка; борьба с разбойниками; «рассеяние» запрещенных законом «скопищ»; поддержание порядка при исполнении церковных обрядов «всех исповеданий» (т. е. задачи, во многом аналогичные задачам современных Внутренних войск). Формированием, вооружением, материально-техническим обеспечением подразделений внутренней стражи ведало военное министерство, а служебной деятельностью – Министерство полиции. Инспектором Внутренней стражи, в ранге помощника военного министра, стал генерал-адъютант императора Е. Ф. Комаровский, который позднее писал в мемуарах, что по желанию государя он должен был «быть между ним и Барклаем-де-Толли », который с января 1810 г. по сентябрь 1812 г. являлся военным министром. Из этого следовало: инспектор Внутренней стражи имел двойную подчиненность и право личного доклада государю, что, несомненно, повышало его статус и позволяло лично доносить информацию во всей полноте, минуя дополнительные инстанции.

В царствование Александра I Россия вела пять войн на суше и на море: с Персией (1804–1813 гг.), Турцией (1806–1812 гг.), Францией (1805–1807 и 1812–1813 гг.), Швецией (1808–1809 гг.). Как известно, вооруженные силы любого государства – силовой инструмент при осуществлении не только внешней, но и внутренней политики. При подавлении крупномасштабных антигосударственных выступлений внутри страны армия часто играет роль «последнего довода королей». Но армия не может действовать вслепую. Поэтому одной из забот императора стало получение достоверной информации о политических и военных намерениях противников и союзников России. Основным органом, занимавшимся получением разведывательной информации, с 1802 г. стало Министерство иностранных дел. После А. Б. Куракина, который был министром пару месяцев, на этом посту сменилось несколько человек: А. Р. Воронцов (1802–1804 гг.), А. Е. Чарторыйский (1804–1806 гг.), А. Я. Будберг (1806–1807 гг.). Несколько дольше продержался назначенный после заключения Тильзитского мира Н. П. Румянцев (1807–1814 гг.).

Помимо МИДа военную и политическую разведку вели еще несколько специальных служб, а также лица, уполномоченные императором. В 1808 г. личным осведомителем государя и одним из его тайных агентов становится министр иностранных дел Франции Ш. М. Талейран. Вероятно, найдется немного самодержцев, сумевших лично заполучить информатора такого высокого уровня. Множество псевдонимов Талейрана (Юрисконсульт, Красавец Леандр, Кузен Анри, Анна Ивановна) показывают, насколько русская разведка и Александр I следили за соблюдением правил конспирации. Связь с Талейраном обеспечивал посол России в Париже К. Р. В. Нессельроде . Переписка велась в шифрованном виде, все важные источники Талейрана имели свои псевдонимы: например, министр полиции Фуше обозначался как Президент, Наташа, Бержьен. Основные направления политической информации также шифровались: например, фразы «любовные шашни Бутягина» (секретарь русского посольства) и «английское земледелие» относились к внутреннему положению во Франции.

В феврале 1808 г. с письмом государя в Париж направляется его адъютант полковник А. И. Чернышёв . А через год Александр I поручает Чернышёву быть его личным представителем при Наполеоне. Сочетая легальные и нелегальные методы работы, Александр Иванович, обладавший огромным обаянием, стал одним из выдающихся разведчиков своего времени. Репутация «недалекого покорителя женских сердец» была прекрасным прикрытием для регулярного получения политической и военной информации в великосветских салонах. Так, сотрудник Военного министерства Франции М. передал Чернышёву копию еженедельной сводки для Наполеона о численности и дислокации французских войск. Еще два источника работали в Военной администрации и Государственном совете Франции. В донесении от 2 декабря 1811 г. Чернышёв, в частности, писал, что, по сообщению его источников, выражения, использованные Наполеоном в циркулярном послании военному ведомству в отношении русских, говорят о скором разрыве отношений. Однако в тот же период Чернышёв попадает под подозрение, и при негласном обыске его парижской квартиры (Чернышёв выезжал в Петербург) полиция обнаруживает донесение одного из его источников. Естественно, что после обвинений в шпионаже о возвращении во Францию не могло быть и речи.

Еще одним (менее известным) личным агентом российского императора во Франции был И. О. де Витт . После заключения Тильзитского мира (июль 1807 г.) он выходит в отставку и поступает волонтером на французскую службу (тем не менее по приказу Александра I из списков русской армии его никто не вычеркивает). Позднее Витт попадает в походный штаб Наполеона, где начинает исполнять секретные задания французского императора. В 1809 г. он женится на Ю. Любомирской и помогает поддерживать ее подруге М. Валевской (будущей любовнице Наполеона) связь с императором Франции. В 1811 г. Наполеон назначает Витта своим личным агентом в герцогстве Варшавском. При этом Витт числится в списках 2-й армии П. Багратиона! За две недели до нападения Наполеона на Россию Витт переплывает Неман и сообщает Барклаю-де-Толли последние сведения о противнике.

Зимой 1810 г. военным министром России становится генерал М. Б. Барклай-де-Толли, и этот год становится переломным в работе российской разведки. Ранее вся разведывательная информация, приходившая из-за границы от сотрудников российских дипломатических представительств, вначале поступала в МИД. Затем по решению министра иностранных дел она передавалась в Военное министерство. Бывало так, что сведения, «которые доходили дипломатическим путем до канцлера Румянцева, не всегда сообщались Военному министерству» . А те донесения, которые доставлялись военному министру, «недостаточно обращали внимания на все относившееся до военных приготовлений в Европе» .

Докладные Чернышёва и его собственный серьезный анализ дипломатических донесений убедили Барклая-де-Толли и Александра I в необходимости создания особого органа, отвечающего за сбор стратегической военно-политической информации. Таким органом 29 сентября 1810 г. стала Экспедиция секретных дел при Министерстве военно-сухопутных сил. Аппарат экспедиции состоял из пяти человек: подчинявшегося военному министру директора, трех экспедиторов и переводчика. Директором экспедиции император назначил своего флигель-адъютанта полковника А. В. Воейкова .

В число задач экспедиции входило добывание стратегической и оперативно-тактической информации военного характера, а также контрразведка – выявление и нейтрализация агентуры противника. В 1810 г. офицеры-разведчики действовали под прикрытием должностей адъютантов и гражданских чиновников при русских посольствах. В Австрии работал полковник Ф. Т. Тейль фон Сераскеркен, в Баварии – поручик П. Х. Грабе, в Испании – поручик П. И. Брозин, в Пруссии – подполковник Р. Е. Ренни, в Саксонии – майор В. А. Прендель. Им предписывалось соблюдать строжайшую конспирацию. Так, от майора В. А. Пренделя требовалось хранить в «непроницаемой тайне» поручение приобрести точные статистические и иные данные о состоянии Саксонского королевства и Варшавского герцогства, особенно в области военного дела.

В составе Министерства иностранных дел находились три секретные экспедиции: шифровальная, дешифровальная и перлюстрации. Цифирный комитет МИД был центральным органом, отвечавшим за сохранение секретности при переписке. Его сотрудники обеспечивали введение новых шифров, осуществляли надзор за их хранением и использованием, выводили из применения устаревшие или скомпрометированные шифры, готовили доклады для императора. Российские криптографы работали и в интересах Военного министерства. С середины XVIII в. российские дешифровальщики вели борьбу с королевской, а впоследствии республиканской и императорской Францией. Эта деятельность была достаточно успешной: российские императоры, в том числе и Александр I, имели в руках значительную часть секретной французской переписки. Военное руководство Франции при Наполеоне I (и практически вплоть до Второй мировой войны) использовало для шифровки секретных сообщений книги.

Параллельно с организацией стратегической разведки под руководством Барклая-де-Толли создается также тактическая военная разведка. Штабы армий и корпусов, размещенных на западной границе, получили указание начать сбор сведений о дислокации и численности французских войск на сопредельных территориях. На основании этих сведений можно было сделать вывод о степени готовности французской армии начать военные действия. Поскольку агентурных сетей на сопредельной территории не имелось, добывать разведданные планировалось через лиц, имевших возможность легально пересекать границу. Одним из руководителей русской армейской разведки был полковник Л. А. Турский . В 1811 г. он обосновался в Белостоке, где создал широкую сеть осведомителей из числа местных евреев.

Однако организация тактической разведки была сопряжена с частым недостатком необходимых денежных средств. 21 октября 1811 г. Багратион докладывал Барклаю-де-Толли: «Крайне трудно сыскивать верных людей, ибо таковые требуют весьма важную сумму. Естественно, рискуя быть повешенными в случае падшего на него подозрения, он[и] мо[гут] откупиться, имея большие деньги. <…> У меня есть в виду надежные люди, достойные всякого доверия, но все они жалуются на скупость платежа и никто не соглашается за какие-нибудь 200 червонцев собою рисковать» .

Аналогичное послание направил военному министру 6 декабря 1811 г. один из наиболее активных организаторов разведки на западной границе подполковник М. Л. де Лезер: «Крайняя осмотрительность, которая проявляется жителями герцогства [Варшавского] по отношению к путешественникам, создает для нас большие трудности по заведению агентов и шпионов, способных принести пользу» .

Развертывание агентурной сети в «пожарном порядке» привело к тому, что, имея опережающую информацию о готовящемся нападении французов, точное место и точное время переправы наполеоновской армии летом 1812 г. тактическая разведка определить не смогла.

В первой трети 1812 г. специальные службы военной направленности были значительно усилены. В частности, 27 января принято «Учреждение для управления Большой действующей армией» и установлена новая структура Военного министерства. Экспедиция секретных дел переименована в Особенную канцелярию при военном министре. 19 марта Войекова на посту директора канцелярии сменил полковник А. А. Закревский . Канцелярия отвечала за особо секретные вопросы: проведение разведки, обобщение и анализ поступающей разведывательной информации, выработку рекомендаций для составления военных планов, осуществление передислокации воинских частей на границе.

Кроме Особенной канцелярии на правах «особого установления» (отдела) непосредственно военному министру подчинялся Военный ученый комитет, сотрудники которого занимались аналитической работой, в том числе в области разведки и контрразведки. В составе Главного полевого штаба Большой действующей армии под управлением начальника Генерального штаба находилась Квартирмейстерская часть.

В «Учреждении для управления Большой действующей армией» было определено: «§ 64. Квартирмейстерская часть делится на два отделения, из коих: 1. Делает все приуготовительные соображения к военным операциям; 2. Приводит оные в действие и ведает все дела, подлежащие тайне. <…> § 69. К первому отделению Генерал-квартирмейстерского управления принадлежит: собирание сведений о земле, где война происходит. Сведения сии суть: 1. Лучшие карты и военно-топографические описания; 2. Табели о способах и богатствах края; 3. Табели о числе населения; 4. Исторические заметки о бывших войнах в краю, армией занимаемом; 5. Обозрение мест в тылу армии» . Из приведенного текста видно, что 1-е отделение Квартирмейстерской части являлось специальным информационно-аналитическим подразделением действующей армии.

Еще одним органом обеспечения безопасности действующей армии стало Дежурство армии. В «Учреждении для управления Большой действующей армией» его функции обозначены так: «§ 65. Дежурство армии делится на четыре отделения, из коих: <…> 2. Ведает полицию армии. <…> § 71. К первому отделению Дежурства принадлежат: пароли, лозунги, отзывы и сигналы. <…>

§ 73. К третьему отделению Дежурства принадлежат: <…> переписка о всех подробностях внутренней службы с Военным министерством <…> выдача паспортов и пропусков» .

Таким образом, возглавлявшееся дежурным генералом (название должности, в которой мог состоять и полковник) Дежурство армии отвечало за режимные, заградительные и фильтрационные мероприятия. Для их обеспечения в качестве военной полиции и конвоя Главной квартиры Большой действующей армии привлекались наиболее подготовленные и заслуживавшие абсолютного доверия подразделения, например Ингерманландский драгунский полк. Воинские части из состава военной полиции и конвоя Главной квартиры несли дозорную и караульную службу, охраняли обозы и чиновников, участвовали в разведках и рекогносцировках.

Одновременно с реорганизацией Военного министерства 27 января 1812 г. в действующей армии создается Высшая воинская полиция. Деятельность Высшей воинской полиции регламентировали следующие документы: «Образование Высшей воинской полиции при армии», «Инструкция начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полицией», «Инструкция директору Высшей воинской полиции» . Все они были особо секретными. Официальное название этой службе было дано по соображениям конспирации, и исполнение полицейских обязанностей – только часть поставленных задач. Основными задачами воинской полиции было ведение разведки и контрразведки на сопредельных территориях, а также контрразведывательная работа в действующей армии и в местах ее дислокации. В именном императорском указе Сенату руководство полицией в губерниях, объявленных на военном положении, передавалось в распоряжение главнокомандующего действующей армией. Практическое руководство полицейскими и таможенными органами в приграничных губерниях осуществлялось специальными сотрудниками воинской полиции.

В полном объеме все три инструкции могли знать император, военный министр, начальник Главного штаба, три командующих Западными армиями, директор Высшей воинской полиции и три директора полиции при армиях. В реальности число посвященных людей было еще меньше. В частности, Барклай-де-Толли одновременно являлся военным министром и командующим 1-й Западной армией.

15 марта 1812 г. инструкции были направлены командующим армиями, тогда же назначаются и директора полиций при армиях: в 1-ю – Я. И. де Санглен, во 2-ю – подполковник М. Л. де Лезер, в 3-ю – статский советник И. С. Бароцци . 17 апреля 1812 г. директором Высшей воинской полиции становится де Санглен, одновременно руководивший воинской полицией 1-й армии. Предусмотренные штатами структуры Высшей воинской полиции во 2-й и 3-й армиях практически не были сформированы. Бароцци к работе не приступил, а де Лезер после Смоленского сражения был заподозрен «в сношениях с неприятелем» и сослан в Пермь – в условиях открытых военных действий проводить длительное и сложное расследование было бы непростительной роскошью. На деле руководство полицией во 2-й и 3-й армиях осуществлялось подчиненными де Санглена.

Документы, которые вы прочтете, не нуждаются в комментарии, поскольку они написаны предельно конкретно и не допускают двоякого толкования. Но все же остановимся на некоторых принципиальных моментах. Основным методом деятельности Высшей воинской полиции, обеспечивавшим получение информации, являлось использование секретной агентуры. Нам не известно, были ли знакомы авторы документов с трактатом Сунь-цзы (VI–V вв. до н. э.), однако многие положения тождественны наставлениям его автора – великого китайского стратега. В любом случае наши предки имели колоссальный опыт и знания в области специальных видов деятельности, более того – они прекрасно применяли их на практике.

Выделим несколько основных принципов, на которых строилась оперативная работа Высшей воинской полиции. Само ее существование являлось государственной тайной: подавляющее большинство генералитета даже не подозревало о ее создании. В среде допущенных к тайне существовало железное правило: каждый знает только то, что ему положено по должности и необходимо для эффективной работы. Наказание для отступников было самым суровым и осуществлялось без суда, о чем поступавшего на секретную службу кадрового сотрудника осведомляли; он принимал присягу, приведенную в приложении . Кадровый состав Высшей воинской полиции формировался не по кастовому или семейному, а исключительно по профессиональному принципу. Работа полиции в целом и каждого сотрудника в отдельности оценивалась по конечному результату. Государь не скупился на расходы, связанные с деятельностью секретной службы, и не жалел наград для ее сотрудников.

Особо следует отметить тот факт, что на всех указанных документах стоит резолюция императора «быть по сему». Это позволяет предположить, что Александр лично контролировал важнейшие вопросы обеспечения государственной безопасности. У нас нет сомнений, что и другие специальные институты империи находились под его постоянным и пристальным вниманием. Еще раз подчеркнем: в те времена понятия «государственная» и «личная безопасность» были для российских императоров тождественными.

Соперничество российских и французских спецслужб само по себе достойно специального рассмотрения, скажем одно – нам противостоял опытный и умный противник. В Петербурге резидентуры возглавляли французские послы Р. Савари и А. Коленкур. Сотрудники секретного посольства Прево собирали сведения в приграничных губерниях. Группа маршрутников полковника А. Платтера добывала информацию не только в Москве, но и в девяти губерниях. Военно-разведывательное бюро маршала Даву в Данциге собирало топографические сведения и вело опрос лиц, пересекавших границу. Разведбюро в Варшаве имело не менее 36 агентов, наблюдавших в Прибалтике, Белоруссии и Малороссии за дорогами и строительством крепостей. Велся также опрос команд судов, заходивших в российские порты. Была предпринята попытка (Маковский и Турский) проникнуть на Дон и поднять восстание казаков.

Для примера приведем небольшой отрывок из воспоминаний де Санглена, посвященный началу его работы на посту директора воинской полиции в Вильно.

«Государь, призвав меня, сказал:

– Я получил от берлинского обер-полицмейстера Грунера уведомление, что здесь уже несколько месяцев скрываются французские офицеры, шпионы; их должно отыскать.

Я спросил государя, не известны ли имена их или не означены ли какие-либо их приметы.

– Нет, – отвечал государь, – но их отыскать должно; ты знаешь, я тебе одному верю, веди дело так, чтобы никто о нем не знал.

Я поручил трем моим чиновникам ходить каждый день по разным трактирам, там обедать, все рассматривать, выглядывать и мне о том докладывать; виленскому же полицмейстеру Вейсу поручил строгое должное наблюдение за приезжими из Польши. Здесь узнали мои отряженные, что и у Балашова чиновник о том же хлопочет; следовательно, не одному мне доверено дело. Я рассердился и стал сам ходить в знаменитейший тогда трактир Кришкевича. Здесь я заметил одного крайне развязного поляка, со всею наружностью фронтовика, который не щадил шампанского и бранил Наполеона напропалую. Возвратясь домой, я приказал полицмейстеру Вейсу попросить его ко мне. Я потчевал его чаем; узнал, что ему хотелось бы возвратиться с двумя товарищами в Варшаву, но что, вероятно, теперь никого не выпустят. Я воспользовался этим случаем, предложил ему мои услуги, призвал начальника моей канцелярии Протопопова, чтобы записать их имена и заготовить им паспорта. Между тем приказал полицмейстеру Вейсу обыскать его квартиру, выломать полы, в случае нужды – трубы и печи, а гостя своего задержал разными разговорами; он назвал себя шляхтичем Дранженевским, никогда не служившим в военной службе.

Является полицмейстер, вызывает меня; я вышел, приказав караулу гостя не выпускать. Вейсом были привезены найденные в трубе печи и под полом следующие бумаги: 1) инструкция генерала Рожнецкого , данная поручику Дранженевскому; 2) патент на чин поручика, подписанный Наполеоном; 3) замшевый пояс со вложенными в нем червонцами, 5 т.; 4) записки самого Дранженевского о нашей армии и наших генералах. Дело было ясно; недолго продолжался его допрос, он вынужден был к сознанию.

Пока я посылал за двумя его товарищами, потребовал меня к себе государь.

– Ты не отыскал, – сказал он мне, – а Балашов уже представил мне трех шпионов, французских офицеров, им открытых, которых я велел остановить.

– Документы о французских шпионах представлены ли Вашему Величеству?

– Нет! Вероятно, все сделано в порядке.

– Так позвольте мне завтра утром представить Вашему Величеству трех французских шпионов с документами: одного поручика и двух статских чиновников.

– Как же это? – сказал император.

– Государь! Это обыкновенная полицейская штука: схватить первых бродяг, выдать их за шпионов и отправить подалее, чтобы молчали; так поступал и граф Пален при императоре Павле I.

– Быть не может! – отвечал государь.

– Мои шпионы с документами, ибо я без ясных доказательств никого, а еще менее невинных, представить не осмелюсь.

– Я велю к тебе прислать балашовских, допроси их и скажи мне, что это за люди.

Я до второго часу бился с моими двумя шпионами, за исключением уже признавшегося Дранженевского. Остальные эти два, статские чиновники, были отправлены в Вильну французским резидентом Бильоном из Варшавы, тоже с инструкциями; все трое содержались у меня под караулом.

На другое утро представил я все эти документы Барклаю для представленья Его Величеству – чтобы иметь посредника между императором и мною. Я [никому] более не доверял. Шпионов велено было отправить в Шлиссельбург, за исключением одного статского, раскаявшегося, которого оставил при себе. <…>

Я свел связи с кагалом виленских евреев и за их ручательством отправил жида в Варшаву, который ехал с товаром; он первый известил меня о будущем приезде Нарбонна в Вильну и прислал прокламацию Наполеона к его солдатам, которую я представил Барклаю…» .

Из приведенного фрагмента следует, что Санглен «открыл» французского разведчика при личной встрече в трактире. В мемуарах он конспирирует: на самом деле информацию об агентах представил секретный сотрудник русской разведки отставной ротмистр Д. Саван, являвшийся так называемым двойным агентом. Деятельность миссии специального посланника Наполеона I графа Л. Нарбонна, прибывшего в Россию в начале мая 1812 г., находилась под контролем отечественных спецслужб. В ходе этого визита были выявлены все контакты французской миссии, а секретный сотрудник Станкевич, устроившийся к графу камердинером, сумел изъять и скопировать инструкцию Наполеона. Д. Саван передал Нарбонну подготовленную офицерами Главного штаба Большой действующей армии стратегическую дезинформацию о намерении русского командования дать генеральное сражение войскам Наполеона на границе. В операции по дезинформации противника непосредственно участвовал и император Александр I, который сообщил Нарбонну о своем намерении не оставлять без сопротивления пограничные территории.

Штат Высшей воинской полиции был небольшим. Часть людей пришла из Министерства полиции: коллежский асессор барон П. Ф. Розен, поручик И. А. Лешковский, надворный советник П. А. Шлыков. С началом войны к ним добавились полицмейстеры городов Вильно (Вейс) и Ковно (майор Е. А. Бистром), таможенный чиновник А. Бартц, дворянин И. Я. Закс, подполковник Е. Г. Кемпен, капитан К. Ф. Ланг, отставной ротмистр В. Ривофиннолли. Секретное делопроизводство вели губернский секретарь Протопопов, коллежский секретарь Валуа, коллежский регистратор Головачевский и студент Петрусевич.

Оперативники Высшей воинской полиции на месте не сидели. Розен и Бистром направлялись в район Динабург – Рига; Ривофиннолли – в район Подмосковья; Бартц – в Белосток; Шлыков – под Полоцк, под Смоленск, в 3-ю армию и в Москву, Лешковский – в корпус П. Х. Витгенштейна, Кемпен – в Мозырь, для развертывания агентурной работы в Белоруссии. Ланг с казаками специализировался на захвате «языков». После отступления в Белостоке, Велиже, Могилёве, Полоцке были оставлены агентурные сети, которые действовали весь период оккупации. Большую часть агентуры составляли евреи, преимущественно торговцы и ремесленники.

После отставки Барклая-де-Толли сотрудники его ведомства отбыли в Петербург. Де Санглен был определен в Военное министерство, где исполнял свою должность до 1816 г. Директором Высшей воинской полиции в армии стал способный контрразведчик П. Ф. Розен.

Имея значительное численное превосходство (3: 1) и огромный боевой опыт, французский император (как впоследствии А. Гитлер) намеревался быстро разбить русскую армию в приграничных сражениях и принудить Александра I заключить мир на выгодных для себя условиях. А в результате он был вынужден преследовать ускользающую «добычу», все более растягивая коммуникации и значительно уменьшая ударную силу основных армейских корпусов. В этой связи можно сказать, что Отечественная война 1812 г. обогатила русскую армию колоссальным опытом ведения партизанских действий на коммуникациях противника.

В числе организаторов «малой войны» на оккупированной территории был и А. Чернышёв, опиравшийся в работе на личный опыт разведчика. Многие офицеры-разведчики командовали партизанскими отрядами и занимались оперативно-тактической разведдеятельностью, диверсионными операциями и организацией народного партизанского движения. К Д. Давыдову, И. Дорохову, И. Вадбольскому, И. Ефремову, А. Сеславину, А. Фигнеру и многим другим вполне применим современный термин «разведчик специального назначения». В первой четверти XIX в. по опыту разведывательно-диверсионных операций в тылу вражеских войск наша армия не имела себе равных . К сожалению, опыт партизанских партий (спецназа своего времени) не нашел должного развития в теории и практике военного искусства. Только столкнувшись с сопротивлением в ходе многолетней Кавказской войны, об этом вспомнили опять.

Личную охрану Александра I во время войны осуществляла лейб-гвардия. 18 мая 1811 г. была сформирована лейб-гвардии Черноморская казачья сотня, ставшая личным конвоем императора. 27 февраля сотня в количестве 4 офицеров, 14 урядников и 100 казаков прибыла в Петербург и была зачислена в лейб-гвардии Казачий полк 4-м эскадроном. Его командиром стал войсковой полковник А. Ф. Бурсак. Во время Заграничных походов 1813–1814 гг. полк выполнял функции императорского конвоя. Структурно он входил в состав Главной квартиры.

Из уроков Отечественной войны 1812 г. высшее военно-политическое руководство Российской империи не сделало соответствующих выводов. После назначения Барклая-де-Толли командующим 1-й Западной армией координация работы стратегической разведки была нарушена. Особенная канцелярия Военного министерства вошла в состав штаба этой армии и работала только на ее интересы. Офицеры 1-го отделения квартирмейстерской части Полевого штаба Большой действующей армии занимались информационно-аналитической работой и разведкой только в пределах театра военных действий. Высшая воинская полиция также действовала в интересах действующей армии, не занимаясь стратегической разведкой. Ни во время Отечественной войны, ни после нее удачный опыт 1810–1812 гг. по созданию единого координационного органа стратегической военной разведки, к сожалению, в очередной раз в отечественной истории не был востребован. Скоро об этом придется горько пожалеть, но…

«Причиной этому стало то, что победа в Отечественной войне и отсутствие у России <…> серьезного внешнего противника, угрожавшего ее национальной безопасности, сформировали, как представляется, у русских царей, правительства и военного командования в некоторой степени излишнюю уверенность в непобедимости русского оружия и не подталкивали их к проведению реформ в армии и на флоте, подобных тем, к которым уже приступили Англия и Франция» .

12 декабря 1815 г. Александр I вновь «тасует колоду» и учреждает новый высший орган военного управления – Главный штаб Его Императорского Величества. В состав штаба вошло и Военное министерство. Сбор военных сведений об иностранных государствах становился обязанностью канцелярии Управления генерал-квартирмейстера. В 1818 г. начальник Главного штаба П. М. Волконский поставил офицерам управления задачу составить «Общий свод всех сведений о военных силах европейских государств» (крепости и войска). Ряд офицеров были посланы за границу, но эта работа так и не была завершена.

Практически сразу после окончания войны и возвращения армии из-за границы началось ничем не оправданное снижение боеспособности ее основной части. Школа боевой подготовки безжалостно искоренялась, ее место занимала утомительная и бессмысленная на войне шагистика. Вопреки возражениям многих старших военачальников во главе с М. Б. Барклаем-де-Толли, И. И. Дибичем и А. А. Аракчеевым в 1817 г. часть армии перевели на систему военных поселений. Аракчеев на коленях умолял не делать этого, говоря: «Государь, вы образуете стрельцов!» . Симптоматично, что решение о возвращении к фридриховским методам обучения войск император принял во многом под влиянием западных советчиков. Муштра приобрела совершенно дикие формы, солдат запарывали насмерть. Система военных поселений и чрезмерное увлечение «гатчинской» строевой подготовкой стали одной из причин массового дезертирства не только солдат, но и офицеров. Шах Персии даже сформировал из таких дезертиров личный гвардейский батальон (!), вернувшийся на родину только при Николае I.

Большинство современников Александра I называют основной чертой характера государя противоречивость. Скорее всего, на протяжении всей жизни он не мог простить себе молчаливого согласия на убийство отца. Вероятно, именно в этом кроется причина перемен его политических настроений, стремление путем либеральных преобразований искупить свою вину. Оборотной стороной было подсознательное чувство страха за собственную судьбу, что особенно ярко проявилось в 1812 г. Тогда для спасения Отечества и престола он был вынужден назначить главнокомандующим действующей армией нелюбимого со времен Аустерлица фельдмаршала князя М. И. Кутузова. Эти два чувства – вины и страха, боровшиеся в душе государя, – часто приводили к непоследовательности в действиях. Кстати говоря, многие исследователи движения декабристов считают, что специальные службы империи не справились со своей задачей и проглядели подготовку восстания 14 декабря 1825 г. Однако, по нашему мнению, повинны в этом не специальные службы государства, а непосредственно император в силу названных особенностей личности.

К 1815 г. спецслужбы Российской империи имели колоссальный опыт работы как внутри России, так и за ее пределами. После возвращения армии в Россию значительная часть войск была расквартирована в Королевстве (Царстве) Польском и западных губерниях. В конце 1815 г. Высшая воинская полиция подверглась реорганизации, превратившись Военно-секретную полицию. После ухода в отставку де Санглена центральная канцелярия в Петербурге прекратила свое существование, ее функции были переданы Особенной канцелярии Министерства полиции. В составе Военного министерства осталась только Военно-секретная полиция в Варшаве, созданная на базе Высшей воинской полиции 1-й армии. Формально она находилась в подчинении начальника Главного штаба Его Императорского Величества генерал-лейтенанта И. И. Дибича, но реально ею руководил начальник Главного штаба великого князя Константина Павловича генерал-лейтенант Д. Д. Курута . В задачи Военно-секретной полиции входили: разведка (внешняя контрразведка) в Австрии и Пруссии; контрразведка и политический сыск на территории Польши; борьба с контрабандистами, фальшивомонетчиками и религиозными сектами. По сути, это была многопрофильная служба безопасности, что объяснялось особым статусом Царства Польского и цесаревича Константина Павловича.

В самой империи также происходили изменения в спецслужбах. 27 декабря 1815 г. был сформирован Гвардейский жандармский полуэскадрон, которому 6 января 1816 г. пожалованы права и преимущества старой гвардии. 10 июля 1815 г. Барклай-де-Толли предписал отобрать в каждом полку по одному офицеру и пять рядовых – жандармов – для поддержания порядка. 27 августа сформированные таким образом команды были упразднены. Вместо них Борисоглебский драгунский полк переименовали в Жандармский и отдельными командами распредели по армии. Это были специальные полицейские подразделения с военной организацией и дисциплиной. В феврале 1817 г. по личному распоряжению Александра I в составе Отдельного корпуса внутренней стражи создаются конные жандармские формирования быстрого реагирования. Жандармы несли службу в Петербурге, Москве и Варшаве (по одному дивизиону в составе 334 человек), губернских и портовых городах (по одной команде в составе 31 человека) и подчинялись обер-полицмейстерам (полицмейстерам).

Особенная канцелярия Министерства полиции, выполнявшая под руководством М. Я. фон Фока функции политической полиции и контрразведки, в 1815–1819 гг. состояла из трех отделений (столов) и секретной части. 1-й стол осуществлял надзор за иностранцами и выдавал заграничные паспорта, 2-й собирал сведения о типографиях и книжных лавках и занимался цензурой, 3-й надзирал за сектами и «подозрительными бродягами». Секретная часть контролировала проживание высланных из столиц лиц и следила за политически неблагонадежными. Она же рассматривала дела о злоупотреблениях полицейских чиновников. Работу Министерства полиции с подачи В. П. Кочубея признали неудовлетворительной, и 4 ноября 1819 г. оно было присоединено к Министерству внутренних дел. Общую канцелярию Министерства печати объединили с канцелярией МВД, Особенную канцелярию и Цензурный комитет также передали в ведение МВД, где они продолжали исполнять свои задачи. Возглавил Особенную канцелярию фон Фок. Министр внутренних дел В. П. Кочубей, гнушавшийся политическим сыском, определил ему более скромное положение, чем ранее.

Кроме Особенной канцелярии МВД в Петербурге существовали и другие органы, выполнявшие функции контрразведки и политической полиции. «В Петербурге была тройная полиция: одна в Министерстве внутренних дел, другая у военного генерал-губернатора, а третья у графа Аракчеева; тогда даже называли по именам тех из шпионов, которые были приметны в обществах…» . Столичная полиция подчинялась военному губернатору М. А. Милорадовичу – боевому генералу, но в вопросах уголовного и политического сыска лицу недостаточно искушенному. Фактически его помощником по этой линии стал полицейский чиновник Фогель. Агентура Аракчеева действовала в основном в военных поселениях и отчасти в частях столичного гарнизона. Специальные поручения государя получали отдельные лица, докладывавшие о своей деятельности лично ему. Так, начальник южных военных поселений империи граф И. О. Витт обязывался «иметь наблюдение» за южными губерниями, Киевом и Одессой. К 1820 г. система специальных служб Российской империи была разветвленной, они имели в своем составе опытные кадры.

Однако, как это часто бывает в подобных случаях, работа специальных институтов государственной безопасности направлялась не только на выявление и пресечение угроз престолу и государству, но и на противодействие коллегам из параллельных структур. Декабрист Г. С. Батеньков впоследствии вспоминал: «Квартальные следили за каждым шагом всемогущего графа (Аракчеева. – Примеч. авт. ). Полицмейстер Чихачев обыкновенно угодничал и изменял обеим сторонам. Мне самому граф указал на одного из квартальных, который, будучи переодетым в партикулярное платье, спрятался торопливо в мелочную лавочку, когда увидел нас на набережной Фонтанки» . Батеньков дал следующую оценку профессионализму полицейских агентов: «Разнородные полиции были крайне деятельны, но агенты их вовсе не понимали, что надо разуметь под словами карбонарии, и либералы и не могли понимать разговора людей образованных. Они занимались преимущественно только сплетнями, собирали и тащили всякую дрянь, разорванные и замаранные бумажки, и доносы обрабатывали, как приходило в голову. Никому не были они страшны» . Характеристика нелицеприятная, но следует иметь в виду, что слова Батенькова относятся к тем сотрудникам полиции, которые вели наблюдение на улицах и в присутственных местах. Сотрудники специальных служб, работавшие по линии контрразведки против иностранцев или в высшем петербургском обществе, имели другой уровень образования и профессиональной подготовки. Другое дело, что государь не всегда прислушивался к мнению профессионалов и не всегда адекватно оценивал предоставлявшуюся ими информацию.

В гвардии, призванной быть опорой трона, но уже не раз свергавшей государей, ситуация к 1820 г. сложилась следующая. К началу XIX в. изменился рядовой состав: еще при Павле I он перестал комплектоваться дворянами, после 1815 г. были введены новые правила комплектования. Вначале отличившиеся в боях и лучшие по поведению солдаты армейских полков ежегодно отбирались в гренадерские и кирасирские полки. Из этих элитных армейских полков лучших солдат отбирали в гвардию, допускался набор рядовых непосредственно из армейских полков и кантонистов . Первичный отбор кандидатов в гвардию производили командиры армейских полков, а затем специально посылавшиеся гвардейские офицеры. Прибывавших на пополнение гвардии солдат осматривали и проверяли великие князья и император. Признанных неудовлетворительными отсылали обратно за счет полкового командира, что могло испортить его карьеру. К 1820-м гг. солдатский состав гвардии состоял преимущественно из заслуженных ветеранов кампаний 1805–1815 гг. Мы полагаем, что введение новых правил комплектования и наличие в рядовом составе гвардии большого числа ветеранов не позволили декабристам привлечь солдат на свою сторону.

Замена боевой подготовки муштрой и плац-парадами затронули гвардию даже в большей степени, чем армию. В сентябре 1820 г. 52 офицера лейб-гвардии Измайловского полка подали прошение об отставке в знак протеста против проведения строевых занятий после окончания учений. Аналогичный случай имел место в лейб-гвардии Конно-егерском полку. Но из желания угодить императору некоторые полковые командиры проявляли такое усердие в муштре, что к ним вполне применима поговорка: «Услужливый дурак опаснее врага». Одним из таких офицеров был командир Семеновского полка полковник Ф. Е. Шварц. «Без образования, едва знал русскую грамоту, не имел дара слова», – так характеризовал его семеновец В. И. Рачинский .

16 октября 1820 г. солдаты 1-й гренадерской (государевой) роты самовольно построились и потребовали от начальства отменить смотры и учения по праздничным дням, дать другого командира и улучшить их материальное положение. Никто из офицеров участия в выступлении солдат не принимал. 17 октября роту отправили в Петропавловскую крепость. 18 октября солдаты остальных рот полка потребовали немедленного возвращения товарищей в казармы. Для переговоров с солдатами в полк приезжали все их начальники: командир 1-й бригады великий князь Михаил Павлович, командующий Гвардейским корпусом И. В. Васильчиков , начальник штаба корпуса А. Х. Бенкендорф и военный губернатор М. А. Милорадович. Переговоры не удались, и полк в полном составе добровольно отправился в Петропавловскую крепость.

Осенью 1818 г. Александр I назначил младшего брата Николая командиром 2-й бригады (лейб-гвардии Измайловский и Егерский полки) 1-й гвардейской дивизии. Здесь уместно сказать, что будущий самодержец не готовил себя к престолу: будучи третьим сыном Павла, при живом Константине он на трон не претендовал. Николай знал и любил военное дело и хотел стать военачальником. Тем сильнее был шок, испытанный им от осознания реальной ситуации в гвардии.

«Я начал знакомиться с своей командой, – писал он, – и не замедлил убедиться, что служба шла везде совершенно иначе, чем слышал волю моего государя, чем сам полагал, разумел ее, ибо правила оной были в нас твердо влиты. Я начал взыскивать, но взыскивал один, ибо что я по долгу совести порочил, дозволялось везде даже моими начальниками (отметим, что Николай – член императорской семьи (!) – не имел никаких преимуществ по службе перед другими командирами бригад и подчинялся начальнику дивизии, командиру Гвардейского корпуса и военному генерал-губернатору. – Примеч. авт .). <…> Было время (поверит ли кто сему), что офицеры езжали на ученье во фраках, накинув шинель и надев форменную шляпу. Подчиненность исчезла и сохранялась едва только во фронте; уважение к начальникам исчезло совершенно, и служба была одно слово, ибо не было ни правил, ни порядка, а все делалось совершенно произвольно и как бы поневоле, дабы только жить со дня на день.

<…> По мере того как начинал я знакомиться со своими подчиненными и видеть происходившее в прочих полках, я возымел мысль, что под сим, т. е. военным распутством, крылось что-то важнее, и мысль сия постоянно у меня оставалась источником строгих наблюдений. Вскоре заметил я, что офицеры делились на три разбора: на искренно усердных и знающих, на добрых малых, но запущенных и оттого не знающих, и на решительно дурных, т. е. говорунов дерзких, ленивых и совершенно вредных; на сих-то последних налег я без милосердия и всячески старался [от] оных избавиться, что мне и удавалось. Но дело сие было нелегкое, ибо сии-то люди составляли как бы цепь чрез все полки и в обществе имели покровителей, коих сильное влияние оказывалось всякий раз теми нелепыми слухами и теми неприятностями, которыми удаление их из полков мне отплачивалось» .

Отметим, что требовательность юного (22 года) командира бригады не оттолкнула от него измайловцев и егерей через семь лет, во время декабрьского мятежа. И те и другие выполнили воинский долг перед престолом без колебаний.

В 1818–1820 гг. происходило совершенствование структуры «Союза благоденствия», он все более становился классической конспиративной организацией. Высшими органами являлись Совет коренного союза и Коренная управа. Законоположение, упоминавшееся выше, устанавливало строгую подчиненность им территориальных (побочных и главных) управ. Полную информацию о структуре, планах и деятельности союза (особенно об организации цареубийства и вооруженного восстания) имели только основатели.

Отдельные члены союза занимались специальной деятельностью, скрытой от большинства соратников. Среди них был член Коренной управы полковник Ф. Н. Глинка, в 1819–1822 гг. находившийся «по особым поручениям» при петербургском военном генерал-губернаторе. Как заведующий Особенной канцелярией генерал-губернатора он имел доступ практически ко всем сведениям, составляющим государственную и служебную тайну. Глинка также имел прямое отношение к некоторым специальным вопросам, связанным с деятельностью военной полиции и контрразведки, и мог обеспечивать руководителям «Союза благоденствия» оперативное прикрытие. Когда в конце ноября 1820 г. корнет лейб-гвардии Уланского полка А. Н. Ронов доложил Милорадовичу об организации, его информация была блокирована. Глинка сумел отобрать у Ронова «письменное показание» и доказать своему шефу «ложность» доноса. По представлению Васильчикова «клеветник» корнет был отставлен со службы и выслан в родовое имение. В конечном счете некомпетентность Милорадовича в вопросах безопасности стоила ему жизни. Учитывая грамотную (и рискованную) работу Глинки, нельзя исключать того, что автономная ячейка «Союза благоденствия», известная как общество Глинки – Перетца, представляла собой спецслужбу (единственную ли?), обеспечивавшую безопасность заговорщиков.

К концу 1820 г. в «Союзе благоденствия» возникли разногласия по вопросу будущего государственного устройства России. Не все члены союза были согласны на вооруженный захват власти и отстранение или устранение императора. В начале 1821 г. в Москве съезд Коренной управы (12 человек) объявил союз распущенным. По поводу этого события существуют две версии. Одни участники съезда считали, что решение о роспуске действительно есть самоликвидация тайного общества, другие рассматривали его как способ удаления наименее воинственных членов. Несомненно, на роспуск союза повлияли политические разногласия лидеров, наиболее радикальные из которых предпочитали республиканскую форму правления (более умеренные склонялись к конституционной монархии). Мы определяем этот акт как реорганизацию, в результате которой были созданы новые тайные общества – «Северное» и «Южное», приступившие к подготовке армейской «революции».

«Северное общество» появилось в Петербурге к осени 1823 г. Его учредителями являлись Н. М. Муравьев, Н. И. Тургенев, М. С. Лунин, И. И. Пущин, Е. П. Оболенский, С. П. Трубецкой, в числе активных членов был К. Ф. Рылеев. Программный документ общества – «Конституция» – разработана Н. М. Муравьевым. «Конституция» предусматривала установление конституционной монархии, федеративное устройство России и ликвидацию крепостного права. Большинство членов «Северного общества» считали необходимым после свержения старой власти для определения государственного устройства и принятия Конституции провести Учредительное собрание. Одним из основных принципов «северяне» называли обеспечение прав личности, в первую очередь для дворян (!), избирательные права ограничивались имущественным цензом. За помещиками сохранялась основная часть земли, порядок освобождения крестьян почти совпадал с предложениями Аракчеева. Единства взглядов на государственное устройство России в «Северном обществе» не было: сторонники Рылеева считали себя республиканцами.

Участники «Южного общества», образованного в марте 1821 г. на базе Тульчинской управы «Союза благоденствия», были более радикальны в политических взглядах. Центральным органом этой организации являлась Директория, в состав которой вошли П. И. Пестель, А. П. Юшневский и Н. М. Муравьев (от «Северного общества»). Наиболее известные деятели «южан» – С. Г. Волконский, М. И. и С. И. Муравьевы-Апостолы, М. П. Бестужев-Рюмин. Программный документ – составленная Пестелем «Русская правда» – имел антифеодальную направленность, предусматривал ликвидацию крепостного права с наделением крестьян землей за счет помещиков, во владении которых было свыше 10 000 десятин. Половина земельных угодий каждой волости оставалась в частной собственности, другая половина переходила в общественную. Россия виделась унитарным государством с республиканской формой правления, избирательные права планировалось предоставить всем гражданам. Помимо того, Пестель имел планы, тщательно скрываемые от большинства соратников (о них ниже).

В Малороссии была еще одна, менее известная, тайная организация, основанная в 1818 г. армейскими офицерами И. И. Горбачевским, братьями А. И. и П. И. Борисовыми. Первоначально она именовалась «Общество первого согласия», затем «Обществом друзей природы» и окончательно оформилась под названием «Общество соединенных славян». Большинство его членов – младшие офицеры из мелкопоместных дворян. Главная политическая цель – создание федерации славянских народов при условии ликвидации самодержавия и отмены крепостного права. Проект «соединенных славян» имел ярко выраженную геополитическую направленность и не мог быть реализован без изменения государственных границ на юге и востоке Европы.

Члены «Северного» и «Южного» обществ опереться на народные массы не решались. В России того времени идеи борьбы с самодержавием не встречали поддержки в низах. Дворянских революционеров страшил кровавый опыт Французской революции 1789–1793 гг. Не желая испытать подобное на себе, они надеялись добиться своих целей с помощью вооруженного восстания, совершенного армией, в основном – гвардией. Не доверяя солдатам, заговорщики агитацию среди них не вели. «Соединенные славяне» не одобряли идею чисто военной революции как чреватой диктатурой. Имея достаточно веские основания для подобных подозрений, они все же присоединились в сентябре 1825 г. к «Южному обществу».

За внешне демократичными положениями «Русской правды» просматривалась приверженность Пестеля к установлению жесткой авторитарной диктатуры. Он являлся сторонником «временного революционного правительства», в течение десяти лет осуществлявшего бы чрезвычайное правление. Выборы в парламент России (Народное вече) могли быть осуществлены только после проведения в жизнь положений «Русской правды». Документ предусматривал всемогущество государства, жестко контролирующего граждан, жертвующего интересами гражданина во имя общего блага. Одним из механизмов, призванных обеспечить осуществление программных целей «Русской правды», Пестель считал усиление политического сыска.

В найденной при его аресте «Записке о государственном правлении» обнаружен проект создания так называемого Вышнего благочиния (службы безопасности) с привлечением для специальных нужд жандармерии (вы найдете его в конце главы). Задачей Вышнего благочиния было обеспечение внутренней безопасности. Эта задача должна была выполняться в условиях строжайшей секретности: личный состав службы глубоко конспирировался; само существование службы являлось государственной тайной (это совпадает с принципами организации Высшей воинской полиции).

П. И. Пестель наделял задуманную им спецслужбу самыми широкими полномочиями. Помимо современных задач службы безопасности, контрразведки, ГУБОП, налоговой полиции и полиции нравов Вышнее благочиние получало право надзора над судебной системой и вероисповеданием граждан. Основную информацию следовало получать с помощью агентуры. Исполнение распоряжений правительства должна была контролировать внутренняя стража (жандармерия).

Создатель документа хорошо понимал суть агентурной и оперативно-розыскной деятельности, а также то, что не подкрепленный силой закон – лишь благопожелание, и определил количество жандармов в 10-кратном (!) размере по сравнению со штатами Российской империи при Александре I. Не забыл он и о материальном стимулировании сотрудников стражи.

Мысли П. И. Пестеля являются «крамольными» для людей его круга: в дворянской, и особенно офицерской среде, вплоть до 1917 г. бытовала стойкая неприязнь к тайному сыску. Мы полагаем, что недопонимание роли спецслужб в обеспечении внутренней безопасности государства – как со стороны «просвещенного» общества, так и со стороны Николая II – стало одной из множества причин последующего краха династии Романовых.

Соображения Пестеля были известны в полном объеме ему одному, остальные члены «Южного» и «Северного» обществ имели крайне отрывочную информацию. Большинство современников характеризуют этого «борца за свободу» как человека, неохотно допускавшего свободу печати и совсем не допускавшего никаких, даже открытых обществ. Он был сторонник равенства, осуществляемого всемогущим и деспотическим государством. В его представлениях странно переплетались такие понятия, как конституция, республика, свобода, самодержавие и диктатура. Основным способом достижения политических целей Пестель считал убийство членов императорской фамилии.

Одним из тех, кого готовили на роль убийцы государя, был капитан А. И. Якубович, которого заговорщики называли Брутом и Маратом одновременно. К убийству царя готовился и Каховский: тренировался в стрельбе, производил разведку маршрутов передвижений императора, в том числе в Царском Селе. Подготовка к мятежу гвардии и подготовка к цареубийству осуществлялись параллельно. Рылеев считал, что покушение на царя должно явиться актом террориста-одиночки. При этом в случае неудачи заговорщики как организованная группа выводились из-под ответного удара государства, а в случае удачи тайное общество получало практический результат и оставалось вне критики и морального осуждения в свете и в народе. Таким образом, подготовка покушения осуществлялась конспиративно, заранее готовились мероприятия прикрытия на случай возможного провала.

В то время как члены тайных обществ обсуждали планы переустройства Российской империи и готовились к свержению самодержца, последний был более обеспокоен ростом революционного движения в Европе. Эта обеспокоенность нашла отражение в решениях, принятых монархами ведущих европейских стран в Троппау. В 1823 г. на Веронском конгрессе Александр I заявил: «Я покидаю дело Греции, потому что усматриваю в войне греков (против турецкого ига. – Примеч. авт. ) революционные признаки времени» . Российское правительство следило за политическими процессами, происходившими в Европе, и с подозрительностью относилось к западной литературе, распространявшейся в стране. Российские подданные, осуществлявшие, по мнению правительства, непозволительную переписку с иностранцами или отправлявшиеся за границу, находились под контролем. Основная информация о европейских «карбонариях» поступала по каналам МИД возглавляемого К.-Р. В. Нессельроде.

В 1820 г. А. Х. Бенкендорф по собственной инициативе подал императору докладную записку «Дело о тайных обществах, существующих в Германии и других европейских государствах» и «Записку о причинах и ходе народного освободительного восстания карбонариев в Неаполе». В этих документах дан анализ характера и задач европейского революционного и национально-освободительного движения. Александр Христофорович высказался также за принятие срочных и действенных мер по отношению к членам тайных обществ в России, но его дельные и своевременные предложения поощрения не получили.

Информация о деятельности заговорщиков постоянно поступала к государю. Незадолго до «Семеновской истории» командующему Гвардейским корпусом Васильчикову библиотекарь штаба М. К. Грибовский сообщил о существовании политического заговора. Генерал решил дождаться возвращения императора из Австрии и не провел должного расследования. 4 января 1821 г. император утвердил «Проект об устройстве военной полиции при Гвардейском корпусе». Процитируем его: «Начальство гвардейского корпуса необходимо должно иметь самые точные и подробные сведения не только обо всех происшествиях в вверенных войсках, но еще более – о расположении умов, о замыслах и намерениях всех чинов. Корпус сей окружает Государя, находится почти весь в столице, и разные части оного, не быв разделены, как в армии, большим пространством, тесно связаны и в беспрерывном сношении между собой. Источники, посредством которых получает начальство сведения, весьма недостаточны и даже не надежны. Обыкновенный путь есть через полковых командиров; но [они] часто не знают сами, часто по собственной выгоде или по ложному понятию могут скрывать разные происшествия, и, к несчастью, иногда за ними самими необходимо бывает наблюдать. <…>

Если даже полковые командиры будут все знать происходящее в полках и доводить до сведения начальства, то сего еще не достаточно. Офицеры посещают общества, имеют связи; беспокойное брожение умов во всей Европе <…> может вкрасться и к нам, могут найтись и злонамеренные люди, которые, будучи недовольны самым лучшим правлением, в надежде собственных выгод станут замышлять пагубные затеи; может даже встретиться, что чужеземцы, завидуя величию России, подошлют тайных искусных агентов, кои легко успеют вкрасться в общество. Совершенно необходимо иметь военную полицию при Гвардейском корпусе для наблюдения войск, расположенных в столице и окрестностях; прочие по отдаленности не могут быть удобно наблюдаемы и в сем отношении не так важны. <…> Полиция сия должна быть так учреждена, чтоб и самое существование ее покрыто было непроницаемою тайной…» .

Нехотя и с обычной российской нерасторопностью, но система организации структур военной контрразведки постепенно внедрялась в военные структуры, способствуя получению информации об «опасных настроениях и заговорах», которыми было пронизано практически все.

Грибовскому поручили организацию тайной полиции в гвардейских частях, а также информирование правительства о происходивших событиях. В штате полиции имелось 9 смотрителей за нижними чинами и 3 – за офицерами; бюджет устанавливался в 40 000 рублей в год. Смотрители за нижними чинами получали 600 рублей в год, смотрители за офицерами – 3000 рублей, сам Грибовский – 6000 рублей в год. Аналогичная полиция создавалась и в дислоцированной в Малороссии 2-й армии.

Грибовский действовал успешно: заранее получил информацию о подготовке съезда в Москве, назвал имена основных участников – М. А. Фонвизина, М. Ф. Орлова, П. Х. Граббе, Н. И. Тургенева, Ф. Н. Глинки, сообщил также о совещаниях, проходивших в провинции. В мае 1821 г. через начальника штаба Гвардейского корпуса Бенкендорфа он представил Александру I докладную записку о деятельности «Союза благоденствия» с изложением его структуры и целей; были указаны имена наиболее активных членов. Царь получил записку после возвращения из очередной поездки в Верону, Венецию, Баварию и Богемию. После смерти императора документ был обнаружен в его кабинете без каких-либо пометок. Вероятно, с ней был ознакомлен цесаревич Константин Павлович, который изложил свое мнение в записке «О вредном направлении умов военных людей и о мерах, принятых для отвращения в войсках духа вольнодумства». В записке Константина Павловича, направленной начальнику Главного штаба П. М. Волконскому 19 мая 1821 г., говорилось, что идеи «вольнодумцев и бунтовщиков» распространяются и что они в нынешних обстоятельствах являются опасными. Следовало принять самые решительные меры, дабы дух вольнодумства не мог попасть в войска.

Осенью 1821 г. к императору вновь поступила информация о деятельности тайных обществ. По одной версии, информатором являлся М. К. Грибовский, по другой – генерал-майор А. Ф. Орлов , который мог узнать некоторые тайны заговорщиков от своего брата М. Ф. Орлова. Информация «О розысках заговора в Южной армии по поводу дела о В. Ф. Раевском в конце 1821 – начале 1822 г.» поступила и из 2-й армии. Таким образом, начиная с 1820 г. император имел доказательства существования и деятельности в России конспиративных организаций заговорщиков. Но единственной реакцией Александра I стал указ от 1 августа 1822 г. о запрещении масонских лож и тайных обществ. У всех военных и гражданских чинов бралась подписка, что они не являются членами какого-либо тайного общества, но никаких репрессивных мер по отношению к действительным членам таковых предпринято не было.

По нашему мнению, непринятие государем решительных мер объясняется следующими причинами. Александр мог считать, что тайные общества, возникшие по образцу масонских лож, являлись не подрывными организациями, а клубами единомышленников. Возможно, он не хотел признать перед европейскими монархами тот факт, что Россия (как и Европа) пропитана революционными настроениями. Нерешительность государя могла быть обусловлена и его прежними либеральными воззрениями. А. С. Пушкин в дневнике высказался предельно категорично: «…Покойный государь окружен был убийцами его отца. Вот причина, почему при жизни его никогда не было бы суда над молодыми заговорщиками, погибшими 14 декабря» .

Военно-секретная полиция активно работала в Царстве Польском. Ее штаты состояли из начальника отделения, чиновника по особым поручениям, прикомандированного жандармского офицера и канцеляриста, ведавшего делопроизводством. Но при этом имелась разветвленная сеть резидентур. Среди резидентов в 1823 г. значились подполковник Засс, полковник Е. Г. Кемпен; дивизионный генерал А. А. Рожнецкий руководил заграничной агентурой, начальник 25-й пехотной дивизии генерал-майор Рейбниц отвечал за разведку в австрийской Галиции и в стратегически важном округе Лемберг (Львов). Для выполнения отдельных поручений привлекались проверенные кадры: армейские и жандармские офицеры, гражданские чиновники, командиры воинских частей.

Длительное время не принимая решения о расследовании деятельности тайных обществ, самодержец поставил специальные службы в двусмысленное положение. При отсутствии четких указаний о лицах, в отношении которых имелась оперативная информация, сотрудники этих служб не могли действовать эффективно. Только в 1824 г. император осознал серьезность ситуации. В записке, обнаруженной в его бумагах и относящейся к этому времени, говорится: «Есть слухи, что пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит или по крайней мере разливается между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют притом миссионеров для распространения своей партии <…> из генералов, полковников, полковых командиров, сверх сего большая сеть разных штаб– и обер-офицеров» .

В августе 1824 г. граф Витт получил задание государя лично вступить в контакт с членами «Южного общества». При посредничестве состоящего при нем чиновника для особых поручений А. К. Бошняка он начал переговоры с В. Н. Лихаревым и В. Л. Давыдовым. Граф выдвинул версию, что он давно знает о существовании тайного общества, полностью поддерживает его цели, желает присоединиться к нему и готов через год поставить под ружье 50 000 войска. Давыдов сообщил об этом предложении Пестелю. Тот, хотя и был обрадован, проявил осторожность и посоветовался с генерал-интендантом 2-й армии А. П. Юшневским. Последний, получив письмо от Пестеля и подумав «с полчаса», передал ответ через Н. И. Лорера, что графа Витта принимать не следует, а необходимо всячески остерегаться. Лобовая попытка императора внедрить в ряды заговорщиков свое доверенное лицо не удалась.

Зато удалась другая. В декабре 1824 г. унтер-офицер 3-го Украинского уланского полка И. В. Шервуд самостоятельно обнаружил заговор, существующий во 2-й армии. Ему удалось войти в доверие к членам «Южного общества» Н. Я. Булгари и Ф. Ф. Вадковскому и узнать, что в расквартированных на юге России войсках действует законспирированная военная организация. В мае 1825 г. он отправил письмо своему соотечественнику лейб-медику императора Я. В. Виллие для передачи в собственные руки государя. После этого Шервуд был вызван к А. А. Аракчееву, а в июле представлен Александру I. Император подробно расспросил его о заговоре и поручил разработать план дальнейшего «разведывания» общества. В соответствии с представленным государю планом Шервуд должен был продолжить оперативную работу в Одессе и Харькове. По приказу императора в дело посвятили И. О. Витта, которому надлежало обеспечить оперативнику «все средства к открытию злоумышленников».

В октябре 1825 г., когда царь находился в Таганроге, Шервуд, представив Вадковскому мнимый «отчет» о своих действиях в пользу тайного общества на юге России, сумел вызвать того на откровенность и полученные сведения о руководителях общества направил Аракчееву. Но тут вмешался Его Величество Случай. В сентябре 1825 г. дворовые графа Аракчеева убили его домоправительницу Н. Ф. Минкину. Граф впал в депрессию и, не уведомив самодержца, «по тяжкому расстройству здоровья» передал дела генерал-майору А. Х. Эйлеру . Сообщение Шервуда Аракчеев не читал, пакет с его донесением срочно отправили императору в Таганрог. Рапорт поступил к тому в начале ноября, когда Александр I был уже серьезно болен. Тем не менее он приказал начальнику Главного штаба И. И. Дибичу направить в помощь Шервуду лейб-гвардии полковника С. С. Николаева.

Сведения, имевшиеся в распоряжении правительства, давали возможность для пресечения заговора, но никто из заговорщиков при жизни Александра I арестован не был. Таким образом, бездействие самодержца (a вслед за ним и высших должностных лиц империи) в отношении антиправительственной организации сыграло трагическую роль. Мы полагаем, что выступление на Сенатской площади в Петербурге 14 декабря 1825 г. явилось прямым следствием нежелания Александра I доводить дело до кровопролития.

Еще одной серьезной причиной выступления гвардейцев стала ошибка государя в вопросах престолонаследия. Согласно Акту о престолонаследии, принятому 5 апреля 1797 г. (при императоре Павле I), трон переходил по праву первородства по мужской линии. В правление бездетного Александра I наследником престола считался Константин Павлович. Мы уже упоминали о его намерении отказаться от престола, впервые высказанном после смерти Павла I. 20 марта 1820 г. был обнародован высочайший манифест о расторжении брака Константина и принцессы Саксен-Кобургской Анны Федоровны. Согласно манифесту, в случае последующего неравного брака цесаревича его жена и дети лишались титулов и прав престолонаследия. 14 января 1822 г. Константин, будучи женатым на особе нецарской крови – пани И. Грудзинской, письмом на имя Александра I формально отрекся от права на российскую корону, передав его в соответствии с Актом 1797 г. младшему брату – Николаю Павловичу.

2 февраля 1822 г. Александр I от своего имени и имени вдовствующей императрицы Марии Федоровны в письменном ответе Константину Павловичу выразил свое согласие с его решением. Передача прав на престол Николаю Павловичу была оформлена секретным манифестом от 16 августа 1823 г., однако самого Николая Павловича об этом документе официально не оповестили. Манифест был передан на хранение митрополиту Московскому Филарету. В случае кончины государя манифест должны были вскрыть прежде всякого другого действия московский епархиальный архиерей и генерал-губернатор прямо в соборе. Копии манифеста в запечатанных пакетах направили в Государственный совет, Сенат и Синод. Кроме Филарета о завещании знали еще три человека: мать императора Мария Федоровна, великий князь Константин Павлович и обер-прокурор Синода князь А. Н. Голицын .

Возможно, подготовив необходимые бумаги для легитимной передачи трона от одного своего брата к другому, император не обнародовал их потому, что считал этот вопрос внутренним делом царствующей династии. М. А. Корф приводит разговор между Александром I и князем А. Н. Голицыным незадолго до отъезда государя в Таганрог, записанный со слов последнего. Голицын позволил себе заметить государю о «неудобстве», которое может возникнуть, «…когда акты, изменяющие порядок престолонаследия, остаются на столь долгое время не обнародованными, и какая может родиться от того опасность в случае внезапного несчастия» . Император был поражен справедливостью этих слов, но после минутного молчания, указав рукой на небо, тихо сказал: «Будем же полагаться в этом на Господа. Он лучшим образом сумеет все устроить, нежели мы, слабые смертные» . Даже на смертном одре Александр не дал распоряжений относительно своего преемника и не раскрыл тайну секретного манифеста.

О желании передать престол Николаю Александр I впервые заговорил с ним в 1819 г. Николай писал в дневнике: «Кончился сей разговор; государь уехал, но мы с женой остались в положении, которое уподобить могу только тому ощущению, которое, полагаю, поразит человека, идущего спокойно по приятной дороге, усеянной цветами, и с которой всюду открываются приятнейшие виды, когда вдруг разверзается под ногами пропасть, в которую непреодолимая сила ввергает его, не давая отступить или воротиться. Вот совершенное изображение нашего ужасного положения. С тех пор часто государь в разговорах намекал нам про сей предмет, но не распространяясь более об оном; а мы всячески старались избегать оного. Матушка с 1822 года начала нам про то же говорить, упоминая о каком-то акте, который будто бы братом Константином Павловичем был учинен для отречения в нашу пользу, и спрашивала, не показывал ли нам оный государь» . Сохранение отречения от престола цесаревича Константина в тайне и тайное же назначение наследником престола Николая стало для заговорщиков юридическим поводом к восстанию, которым они не преминули воспользоваться.

ОБРАЗОВАНИЕ ВЫСШЕЙ ВОИНСКОЙ ПОЛИЦИИ ПРИ АРМИИ

Отделение первое

Состав управления Высшей воинской полиции при армии

§ 1. Высшая полиция армии состоит в непосредственном ведомстве начальника Главного штаба.

§ 2. При нем находится директор оной.

§ 3. Вся окружность, армиею занимаемая, разделяется на три части, то есть: по обоим флангам и центру неприятельской армии.

§ 4. Каждая часть сей окружности составляет округ Высшей полиции.

§ 5. Каждый из сих округов вверяется самому надежному и испытанному чиновнику Высшей полиции.

§ 6. Начальники сих округов рассылают на все важнейшие точки неприятельской операционной линии постоянных агентов и объемлют оными оба крыла и зад неприятельских операций и продовольствия.

§ 7. К сим корреспондентам принадлежат:

1. Партии испытанных и расторопных лазутчиков.

2. Жители нейтральных и неприятельских областей – разных степеней, состояний и полов, кои могут быть употреблены Высшею полициею.

3. Партии низших лазутчиков из крестьян, кои употребляются на доставление местных сведений.

4. Разносчики тайных переписок трех округов и агентов Высшей полиции.

Отделение второе

Об обязанностях окружных начальников Высшей полиции

§ 8. Обязанность окружных управлений Высшей полиции состоит в следующем:

1. Самый осторожный выбор агентов.

2. Поверка сведений, ими доставляемых, сличением различных известий из одного места.

3. Строгое наблюдение, дабы агенты не могли знать либо встретить друг друга.

4. Охранение в величайшей осторожности и тайне сношений своих с директором Высшей полиции, строгим исполнением предписанных от него способов переписки.

Примечание 1. Окружные начальники Высшей воинской полиции не могут не токмо иметь между собою сношений, но даже и не должны знать один о другом.

Примечание 2. Агенты окружных управлений никогда не могут иметь доступа в Главную квартиру иначе как по особому требованию главнокомандующего и не должны знать о местопребывании окружных управлений.

Отделение третье

Об агентах

§ 9. Агенты суть трех родов:

1. В земле союзной.

2. В земле нейтральной.

3. В земле неприятельской.

§ 10. Агенты в земле союзной могут быть чиновники гражданские и военные той земли или от армии посланные.

§ 11. Агенты в земле нейтральной могут быть нейтральные поданные (!), имеющие знакомство и связи, и по оным или за деньги снабжаемые аттестатами, паспортами и маршрутами, для переездов нужными. Они могут быть равным образом бургомистры, инспекторы таможен и проч.

§ 12. Агенты в земле неприятельской могут быть лазутчики, в оную отправляемые и постоянно там остающиеся, или монахи, продавцы, публичные девки, лекаря и писцы, или мелкие чиновники, в неприятельской службе находящиеся.

Отделение четвертое

О лазутчиках

§ 13. Начальник Главного штаба обязан снабдить окружные управления Высшей полиции нужным числом лазутчиков двух родов:

1. Лазутчики на постоянном жалованье. Они принадлежат непосредственно к окружным управлениям, рассылаются в нужных случаях, под разными видами и в различных одеяниях. Они должны быть люди расторопные, хитрые и опытные. Их обязанность есть приносить сведения, за коими они отправляются, и набирать лазутчиков второго рода и разносчиков переписки.

2. Лазутчики второго рода должны быть предпочтительно обыватели нейтральных и неприятельских земель разных состояний, и в числе оных дезертиры. Они приносят сведения по требованию, и по большой части местные.

Они получают особенную плату за каждое известие, по мере его важности. Они обязаны делать связи и набирать себе помощников в месте их послания.

Отделение пятое

О разносчиках тайных переписок

§ 14. Разносчики тайных переписок должны необходимо быть жители тех самых земель, в коих Высшая воинская полиция действует, дабы, имея знакомство и родственников, могли они иметь достаточные предлоги к частым отлучкам и переходам.

Отделение шестое

Способы действия Высшей воинской полиции

§ 15. Способы действия Высшей воинской полиции состоят:

1. В суммах, на оную употребляемых.

2. В распоряжении ее действий.

§ 16. Сумма, на Высшую полицию нужная, вверится при самом начале кампании начальнику Главного штаба.

§ 17. Он не ответствует за употребление ни сей суммы, ни той, которая по требованиям его отпускаема ему будет; но ответствует за то, чтобы Высшая полиция была учреждена на самом лучшем устройстве и чтобы главнокомандующий имел всегда все нужные от оной истинные сведения.

§ 18. Устройство и распоряжение действий Высшей полиции во всей их подробности учреждается инструкциями начальнику Главного штаба и директору Высшей полиции при армии .

ИНСТРУКЦИЯ НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО ШТАБА ПО УПРАВЛЕНИЮ ВЫСШЕЙ ВОИНСКОЙ ПОЛИЦИЕЙ

Добрая система Высшей полиции равно необходима как в наступательной, так и в оборонительной войне. В первой для верного расположения предприятий к операциям нужных; во второй к благовременному познанию всех предприятий неприятеля и положения земель, в тылу армии находящихся.

Система Высшей полиции тогда полезна и хороша, когда она так сокрыта, что неприятель думает, что ее нет и что противная ему армия не может получать никаких благоустроенных известий. По сему начальник Главного штаба обязан наблюдать, чтобы все действия его по Высшей полиции были непроницаемы и чтобы все получаемые о неприятельской армии известия оставались в величайшей тайне, даже и после удачных предприятий, на оных основанных.

В самой армии должно распускать слухи, что главнокомандующий, оградив себя от неприятельского шпионства, сам иметь оное почитает ненужным.

Сведения, чрез Высшую полицию доставляемые, тогда хороши, когда они быстры, полезны и справедливы.

К устройству Высшей полиции на сем основании нужны следующие распоряжения.

I. О жалованье и плате лазутчикам

§ 1. В жалованье и плате лазутчикам должно быть принято правилом не давать им ни слишком мало, ни слишком много, ибо в первом случае могут они сделаться двусторонними или неприятельскими шпионами, а во втором, обогатясь слишком скоро, отстать неожиданно в самое нужное время.

§ 2. Нужно платить им достаточно, но держать их в ожидании большего.

§ 3. За важные известия дoлжно платить щедро.

§ 4. Тем из агентов и лазутчиков, кои, находясь в иностранной службе или в таком положении, которое препятствует принимать деньги или жалованье, доставляют известия по какому-либо духу партий по личной преданности или дружбе, должно давать подарки и доставлять выгоды под разными предлогами, дабы не могли они подумать, что почитают их шпионами, служащими из корысти.

§ 5. Раздавая подобные подарки вперед бургомистрам, чиновникам иностранных полиций и владельцам лучших домов в городах, в коих могли быть главные квартиры или жительство неприятельских генералов, можно подкупить их на будущее время.

II. О способах переписки и сообщений

§ 6. В числе множества известных способов переписки предпочесть должно следующие:

1. Письмо может быть спрятано в восковой свече, выточенной изнутри трости, зашито в платье.

2. Оно может быть разрезано на полосы.

3. Им может быть заряжено охотничье ружье. В последнем случае при доставлении можно ружье разрядить, при неудаче же из него можно выстрелить.

§ 7. Если на реке в одном каком-либо месте оба берега заняты постами действующей армии, известия же должны получаться с верху реки по ее течению: тогда можно протянуть с одного берега на другой невод, в котором бы останавливались бутылки или крепко закрытые ящички с письмами.

Заметить должно, что в бутылки и ящички сии должна быть положена такая тяжесть, которая бы держала их под водою. § 8. С одного берега на другой могут быть протянуты в плотинах или кустарниках веревки, удерживаемые под водою привешенными к ним тяжестями. Веревки сии могут быть на блоках и служить к пересылке писем в ящичках и бутылках с одного берега на другой.

Были примеры, в коих употреблялся сей способ под льдом замерзших рек. § 9. Во всех сих случаях, если бы один из сих способов сообщения мог быть открыт неприятелем, должно выставлять условные знаки и подавать сигнал, чтобы лазутчик или агент не приближался более к месту сообщения.

§ 10. С лазутчиками, которые не довольно смелы, можно условливаться о приносе письменных известий в кору выгнившего дерева или под какой-либо камень. Посланный за сими письмами может брать их и приносить ответы, не зная в лицо лазутчика.

§ 11. Каждый округ Высшей полиции должен иметь разные ключи цыфирей, из Главной квартиры получаемых. Один ключ должен быть употребляем для переписки с директором Высшей полиции, составлен из двух тысяч знаков и внезапно, как можно чаще переменяем, особливо при каждом подозрении о его открытии перехваткою переписки или изменою и при перемене главного агента. Частные ключи должны быть сколь можно разнообразнее и сложнее.

§ 12. Важнейшие шифрованные известия должны быть посылаемы в двух и даже в трех экземплярах, двумя или тремя разными путями, дабы в случае остановки, или побега, или перехвачения одного и двух разносчиков известие могло дойти в Главную квартиру.

§ 13. Вместо цыфири для большей поспешности можно употреблять самые надежные симпатические чернила; но не иначе как те, кои доставлены будут из Главной квартиры.

§ 14. В случаях сообщений словесных, особливо при посылке лазутчиков к таким лицам, коим они незнакомы, можно каждому из них дать предварительно пароль, по котором при самом приближении лазутчика могли бы узнать они, что действительно принадлежит он к Высшей полиции действующей армии; что они могут отвечать на пароль его известным отзывом, должны верить словам его и могут сами все безопасно сообщить ему. Известные масонские знаки и взаимные на них ответы могут удобно в сих случаях быть употребляемы.

§ 15. Лучшим знаком доверенности к посылаемому за известием лазутчику могут служить вырезанные карточки. Известное число их под номерами отдается тому, с кем учреждается сношение. К нему посылается лазутчик с половиною одной из заномеренных карточек. Он складывает ее с своею половиною одинакого номера и сим удостоверяется, что посланный надежен.

Сей способ удобен особливо в тех случаях, когда агент Высшей полиции находится в неприятельской армии и не может отважиться давать письменных известий. Примечание. Впрочем, изложенными в сей статье способами не отвергается употребление и других, кои могут быть изобретены и найдутся удобнее или вернее.

§ 16. Важнейшим пунктом соединения тайных сношений могут служить монастыри, и потому должно стараться приобретать их начальников, ибо в сем случае монахи могут иметь разные способы доставлять письма и даже приносить известия, часто из повиновения к своему начальнику, а иногда и за деньги.

III. Дополнительные правила и замечания

§ 17. Правила и замечания сии заключают в себе:

a) о частных образованиях Высшей воинской полиции;

b) о принужденном шпионстве;

c) о вооруженном шпионстве;

d) о неприятельских шпионах;

e) о пленных;

f) о ложных неприятельских беглецах;

g) об устройстве Высшей полиции при ретираде.

1. О частных образованиях Высшей воинской полиции

§ 18. При каждом отдельном корпусе и при передовом войске обязан начальник Главного штаба устроить Высшую полицию на точных основаниях общей, токмо в нужной соразмерности с числом корпуса, но в гораздо меньшем виде.

§ 19. Каждый начальник передовых отрядов должен употреблять крестьян занимаемых деревень на разведывание, сколь можно ближайшее к неприятелю, и посылать в одно место многих, но токмо в разное время.

2. О принужденном шпионстве

§ 20. В случаях совершенной невозможности иметь известие о неприятеле в важных и решительных обстоятельствах, должно иметь прибежище к принужденному шпионству. Оно состоит в склонении обещанием наград и даже угрозами местных жителей к проходу чрез места, неприятелем занимаемые.

3. О вооруженном шпионстве

§ 21. Вооруженное шпионство производится следующим образом. Командующий передовыми войсками отряжает разные партии казаков, соразмерные в силе с неприятельскими постами. Команды сии поручает он самым отважным офицерам и дает каждому расторопного лазутчика, который бы знал местное положение. Команды сии [с] помощью лесов либо темноты могут прорываться до назначенных им мест, и между тем как офицер, командующий партиею, замечает местоположение, силы неприятеля и распорядок их, лазутчик узнает все обстоятельства и подробности.

§ 22. Ежели неприятель ретируется, то сим способом можно видеть, в каком порядке и направлении идет он, можно напасть на обозы и транспорт его и сжечь их.

4. О неприятельских шпионах

§ 23 Неприятельские шпионы должны непременно быть наказываемы смертью публично пред войском и со всевозможною огласкою. § 24. Помилование их допускается в том токмо случае, когда, будучи пойманы, дадут они сами важные известия, кои впоследствии утвердятся происшествиями. § 25. До сей поверки сообщенных ими сведений должны они быть содержимы под самою крепкою стражею.

5. О пленных

§ 26. Начальник Главного штаба или, по поручению его, директор Высшей полиции обязан наблюдать, чтобы пленные нововзятые содержимы были под стражею раздельно.

§ 27. Он должен допрашивать их сам и каждого порознь, сбивать в речах и из разных их показаний выводить заключения о составе и силе неприятельских корпусов, дабы потом, схватив из которого-либо из них пленного и узнав, к какому корпусу принадлежит он, можно было судить, как силен действующий корпус. Примечание. По захвачении большого множества пленных не все они допрашиваются, но из них выбираются некоторые для допроса по назначению начальника Главного штаба или, по его поручению, директора Высшей полиции.

6. О ложных неприятельских беглецах

§ 28. От неприятеля могут передаваться беглецы, имеющие повеление сообщать ложные известия. Их должно допрашивать порознь и под угрозою смерти принуждать сказывать истину, задерживая под стражею до поверки оной и обещая награды за показания справедливые.

§ 29. Беглецов обыкновенных должно, принимая совсем иначе, сажать под стражу вместе с неприятельскими пленными, дабы, сказываясь взятыми в плен прежде их, могли они выведывать от первых разные известия.

7. Об устройстве полиции при ретираде

§ 30. При отступлении армии должно:

1. Чтобы окружные агенты по предписанию начальника того округа, к коему принадлежат они, взяли новую линию.

2. Чтобы, отступая, оставили они в земле, неприятелем занимаемой, надежную и непрерывную цепь своих агентов и лазутчиков, устроив с ними весь порядок надежнейших сношений.

§ 31. В городах и селениях обязаны они удостовериться, сколь можно, в преданности бургомистров и владельцев таких домов, которые могут быть заняты неприятельскими штабами и генералами, дабы, подслушивая их разговоры, могли они извещать об оных чрез оставленных для сего лазутчиков.

§ 32. Лазутчиками сего рода наилучше быть могут факторы, евреи и особенно слуги .

ИНСТРУКЦИЯ ДИРЕКТОРУ ВЫСШЕЙ ВОИНСКОЙ ПОЛИЦИИ

Директор Высшей воинской полиции, состоя в совершенном и непосредственном ведении начальника Главного штаба, обязан доставлять сведения о неприятельской армии положительно, скоро и беспрестанно.

Он ответствует за доброе движение всей системы Высшей полиции.

Он ответствует за выбор и надежность всех употребляемых им агентов.

Он ответствует за тайну всех действий Высшей полиции.

Он один находится в Главной квартире.

Все переписки и сведения получаются им следующим образом: на известные места вне Главной квартиры высылает он доверенных чиновников для принятия писем, под условленными адресами к нему следующих; чиновники сии отсылают оные к нему с надежными людьми.

К его обязанностям относятся следующие предметы.

I. О средствах узнавать истинных лазутчиков

§ 1. Ложные лазутчики узнаются обыкновенно тем, что приносят новости неважные и никогда не доставляют других, кои могут или должны, вероятно, знать.

§ 2. Ложные лазутчики могут быть отправляемы к неприятелю в армию следующим образом:

они должны быть схвачены и посажены под стражу якобы люди, подозреваемые в шпионстве от неприятеля;

чрез несколько времени и после некоторой огласки их оправдания могут они быть отпущены в неприятельскую армию.

§ 3. Лазутчики сего рода должны быть употребляемы с большою платою за важные известия и нужною осторожностью, дабы не вышли действительно двусторонними.

§ 4. В числе сих лазутчиков могут быть употребляемы ложные дезертиры, кои, передаваясь к неприятелю и вступая в его службу, уходят обратно и приносят известия.

II. Об употреблении двусторонних лазутчиков в свою пользу

§ 5. Как скоро лазутчик подозревается двойным, должно немедленно довести до его сведения важные ложные известия и в то же время, описав его приметы, сообщить всей цепи корреспондентов с предписанием наблюдать за ним и давать ему ложные известия.

§ 6. Когда он таким образом сделается бесполезен неприятелю, должно схватить и посадить его под стражу.

III. О способах удостоверения в верности лазутчиков и агентов

§ 7. Сверх разного рода лазутчиков обязаны начальники округов Высшей полиции набирать из слуг, продавцов и ремесленников партии шпионов, определяемых к наблюдению за поведением лазутчиков, впадших в подозрение. Они обязаны следовать за сими последними даже в неприятельской стан, есть ли сие нужно. § 8. Для лучшего удостоверения в верности агентов, из нейтральных или неприятельских чиновников набираемых, нужно привлекать их на свидание в местах безопасных, посылать к ним надежных офицеров с письмами от начальника Главного штаба, которые тотчас должны быть сожигаемы. Посланный обязан достать от них лестью и обещаниями такой письменный ответ, который бы, будучи ясным доказательством измены со стороны агента, служил залогом его верности. § 9. Свидания сии могут быть особенно полезны для поверки донесений лазутчиков и надежности их связей.

§ 10. Вообще весьма полезно иметь от лазутчиков письменные доказательства о их услугах.

§ 11. Никогда не должно дозволять лазутчикам приближаться к Главной квартире, не же к важнейшим пунктам соединения армии, дабы не могли они видеть ее движений и сделаться двусторонними шпионами или чтобы не могли быть замечены и после узнаны неприятельскими лазутчиками.

§ 12. Все шпионы и разносчики писем должны знать одних начальников округов и окружных постоянных агентов Высшей полиции, кои уже присылают свои письма к директору Высшей полиции.

§ 13. Начальникам округов Высшей полиции и окружным постоянным агентам оной строго запрещается иметь при себе слуг или лакеев, кои могут замечать людей, к ним приходящих, и, изменив, открывать их.

Примечание. Директор Высшей полиции во всех прочих его обязанностях поступает по предписанию начальника Главного штаба .

ДОПОЛНЕНИЕ К СЕКРЕТНЫМ ИНСТРУКЦИЯМ, НАПРАВЛЕННОЕ БАРКЛАЕМ-де-ТОЛЛИ де САНГЛЕНУ 11 апреля 1812 г.

Препровождая при сем для руководства вашего копию с высочайше утвержденной инструкции директору Высшей полиции при армии, в дополнение присовокупляю, что все распоряжения ваши должны устремлены быть к достижению троякой цели сей полиции, состоящей:

1) в надзоре за полициею тех мест внутри государства, где армия расположена;

2) за тем, что происходит в самой армии и

3) в собирании сведений о неприятельской армии и занимаемой ею земли.

Сверх зависящего от вас употребления агентов для достижения первой из означенных целей вы можете требовать нужных по вашей части сведений от начальников местной полиции.

Как о последней части подробно объяснено в прилагаемой инструкции, то в рассуждении двух первых в дополнение только последней нужным нахожу присоединить следующее:

1) цель надзора за местной полицией есть, с одной стороны, открытие и пресечение могущих быть злоупотреблений оной, а с другой – возможность дать ей скорейшее пособие в нужных случаях;

2) надзор за тем, что происходит в армии, имеет целью отвращение всякого недостатка в продовольствии, содержании войск и во всем для оных потребном, в поддержании в них надлежащего духа и, наконец, чтобы всякой с должным рвением выполнял верноподданнической долг свой;

3) точные сведения о движениях, расположении, духе и прочем неприятельских войск и земли, оными занимаемой, нужны для открытия их слабой и сильной стороны и для принятия по тому потребных мер;

4) для надзора за местною полициею директор Высшей полиции при армии требует от начальников первой сведений о бродягах, подозрительных людях, числе разного рода жителей и т. п.;

5) для собирания точнейших сведений по каждой из трех вышеозначенных частей директор Высшей полиции отправляет благонадежных и сведущих агентов в пограничные губернии, в армию и за границу.

Замечание. Само собой разумеется, что люди сии должны быть различных званий, смотря по возлагаемым на них поручениям; равномерно, судя по способностям их, одному можно иногда сделать поручения и по разным частям.

6) Агентов по удостоверении в том, что они имеют надлежащие сведения и свойства, не иначе должно допускать к исправлению поручений, как приведя наперед к присяге по прилагаемой у сего форме;

7) каждый агент снабжается перед отправлением его инструкциею от директора Высшей полиции;

8) вообще, обязанность агентов состоит в поспешном и верном доставлении всех сведений по данным им поручениям, при исполнении коих должны они строжайше наблюдать скрытность и скромность. За всякое же упущение своего долга [они] подвергаются жесточайшему взысканию. Агенты должны обращать особенное внимание на могущие быть злоупотребления чиновников, столь пагубные в настоящих обстоятельствах;

9) директор Высшей полиции по получении известий от агентов предоставляет их с замечаниями своими начальнику Главного штаба и ожидает разрешения его.

Сделав таким образом вам известными, сколько можно было предварительно, обязанности ваши, я твердо уверен, что вы по усердию ко благу Отечества будете прилагать все силы к тому, чтобы желаемой успех был последствием всех сих распоряжений .

ПРИСЯГА ДЛЯ АГЕНТОВ

Я обещаюсь и клянусь пред всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что все поручения и повеления, которые я получу от своего начальства, буду исполнять верно и честно по лучшему разумению моему и совести, что за всеми явными и тайными врагами государства, кои учинятся виновными в речах или поступках или окажутся подозрительными, буду тщательно наблюдать, объявлять об оных и доносить, как и где бы я ни нашел их; равномерно не буду внимать внушениям личной ненависти, не буду никого обвинять или клеветать по вражде или по другому какому-либо противозаконному поводу, и все, что на меня возложится или что я узнаю, буду хранить в тайне и не открою или не обнаружу ничего ни пред кем, уже бы это был ближайший мой родственник, благодетель или друг. Все сие выполнить обязуюсь и клянусь столь истинно, как желаю я; да поможет мне Господь Бог в сей, равно и будущей жизни. Если же окажусь преступник против сей клятвы, да подвергнусь без суда и добровольно строжайшему наказанию, яко клятвопреступник. Во уверение чего и подписуюсь .

Из ПРОЕКТА СОЗДАНИЯ ВЫШНЕГО БЛАГОЧИНИЯ

Государственное благочиние, будучи правление, доставляющее совершенную безопасность всему тому, что внутри государства законно обретается в случаях, законами не предвиденных и не определенных, имеет две главные обязанности: первая состоит в учреждении безопасности для правительства, представляющего целое гражданское общество; вторая в учреждении оной для народа или для частных лиц. В первом порядке именуется благочиние Вышним, во втором – обыкновенным. Вышнее благочиние охраняет правительство, государя и все государственные сословия от опасностей, могущих угрожать образу правления, настоящему порядку вещей и самому существованию гражданского общества или государства, и по важности сей цели именуется оно Вышним. <… >

Вышнее благочиние требует непроницаемой тьмы и потому должно быть поручено единственно государственному главе сего приказа, который может оное устраивать посредством канцелярии, особенно для сего предмета при нем находящейся. Государственный глава имеет обязанность учредить Вышнее благочиние таким образом, чтобы оно никакого не имело наружного вида и казалось бы даже совсем несуществующим; следовательно, образование канцелярии по сей части должно непременно зависеть от обстоятельств, совершенно быть предоставлено главе и никому не быть известно, кроме ему одному и верховной власти. Равным образом зависит от обстоятельств число чиновников, коих имена никому не должны быть известны, исключая государя и главы благочиния. Из сего следует: 1) что весьма было бы неблагоразумно обнародовать образование Вышнего благочиния и сделать гласными имена чиновников, в оном употребляемых, и 2) что глава государственного благочиния должен быть человек величайшего ума, глубочайшей прозорливости, совершеннейшей благонамеренности и отличнейшего дарования узнавать людей. <… >

Обязанности Вышнего благочиния состоят главнейше в следующих трех предметах: 1. Узнавать, как действуют все части правления: беспристрастно и справедливо ли отдается правосудие, исполняет ли благочиние свои обязанности, взимаются ли подати надлежащим порядком и без притеснений, не действуют ли корыстолюбие, обман и лихоимство и не делаются ли вообще какие-нибудь злоупотребления. 2. Узнавать, как располагают свои поступки частные люди: образуются ли тайные и вредные общества, готовятся ли бунты, делаются ли вооружения частными людьми противозаконным образом во вред обществу, распространяются ли соблазн и учение, противное законам веры, появляются ли новые расколы и, наконец, происходят ли запрещенные собрания и всякого рода разврат. 3. Собирать заблаговременные сведения о всех интригах и связях иностранных посланников и блюсти за поступками всех иностранцев, навлекших на себя подозрение, и соображать меры против всего того, что может угрожать государственной безопасности.

Для исполнения всех сих обязанностей имеет Вышнее благочиние непременную надобность в многоразличных сведениях, из коих некоторые могут быть доставляемы Обыкновенным благочинием и посторонними отраслями правления, между тем как другие могут быть получаемы единственно посредством тайных розысков. Тайные розыски или шпионство суть посему не только позволительное и законное, но даже надежнейшее и почти, можно сказать, единственное средство, коим Вышнее благочиние поставляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели. Все, что бы ни говорили против тайных розысков, касается злоупотреблений, из оных соделанных, явственно доказывая, что они должны быть учреждены самым благоразумным и осторожным образом, но не опровергая необходимости употребления оных. Сия необходимость происходит от усилий зловредных людей содержать свои намерения и деяния в самой глубокой тайне, для открытия которой надлежит употребить подобное же средство, состоящее в тайных розысках. А дабы отвратить злоупотребления, от оных произойти могущие, должно обращать труды и усилия тайных вестников или шпионов на предметы Вышнего благочиния и отнюдь не касаться семейственной или домашней жизни граждан, дабы через сие не поселять недоверчивости между частными людьми и не давать повода недоброжелательным из них удовлетворять своим страстям и злобам.

Для тайных розысков должны, сколь возможно, быть употреблены люди умные и хорошей нравственности; от выбора сего наиболее зависит успех в приобретении сведений и содержание оных в надлежащей тайне. Но дабы люди, уважения достойные, соглашались на принесение государству сей пользы, не должны они никогда и ни под каким видом или предлогом народу таковыми быть известными, а тем еще менее быть жертвой частных случаев и причин. Они должны быть уверены, что их лица и добрые имена в совершенной находятся безопасности. Тайные вестники не должны быть многочисленны, ибо тогда слишком дорого будут стоить и более вреда, нежели пользы, принесут. Большое их число совершенно бесполезно для правительства справедливого и благодетельного и может только быть нужно хищникам престолов и правительствам жестоким и кровожадным. Тайные сведения должны касаться: правительства, народа и иностранцев. Из трех сих главных предметов истекают особенные предметы тайных розысков и частные действия тайных вестников, кои свой вид и свое определение от местных и временных получают обстоятельств. Итак, устройство Вышнего благочиния входит в обязанность самого главы, который оное учреждать должен тайным образом посредством особенной своей канцелярии, коей образование и состав также в тайне содержаться должны, и посредством тайных розысков коего вестники должны быть хорошо выбраны, никому не известны и великое получать жалование. <… >

К оным присовокупляется еще Палата внутренней стражи, потому что, взирая на обширность действий сего приказа, на важность предназначенной цели оному, на количество препятствий в достижении сей цели и на непременную обязанность устроить внутреннюю государственную безопасность, нельзя не согласиться в совершенной необходимости учредить такую силу, которая бы могла покорить все прочие частные силы, стремящиеся нарушить внутреннюю безопасность, и которая бы могла преодолеть все препятствия, противящиеся достижению оной. Таковая сила существует в учреждении внутренней стражи или жандармов. <… >

Государственный приказ благочиния должен иметь четыре палаты: 1. Палата исполнительных дел. 2. Палата распорядительных дел. 3. Палата расправных дел и 4. Палата внутренней стражи. Сверх сих палат должен при главе состоять под управлением статс-секретаря Департамент сего Приказа, в котором полезно быть одному отделению для Вышнего благочиния, дабы посредством оного производились все те дела Вышнего благочиния, которые имеют сношения с обыкновенным благочинием и с прочими отраслями правления. Сим средством увеличится тайна в действиях Вышнего благочиния, ибо сношения его с Департаментом Приказа благочиния происходили бы единственно посредством главы, а сношения с прочими правлениями – посредством Департамента Приказа. <… >

Внутренняя стража есть та сила, которая, превышая все частные силы, принуждает всех и каждого к исполнению повелений правительства. Из сего явствует, во-первых, что она чрезвычайно важна, ибо сохраняет порядок и не допускает безначалия, во-вторых, что она устраивает внутреннюю безопасность и, следовательно, не принадлежит к военному правлению, коего цель есть устройство внешней, а не внутренней безопасности, и, в-третьих, наконец, что она никогда иначе действовать не должна, как по требованию или повелению других правительственных мест, дабы не имели граждане случая укорять правительство в насильственном действии, не на законах основанном.

Палата внутренней стражи, составляя правление сей силы, касается: 1) устройства внутренней стражи; 2) содержания оной и 3) действия оной. Обязанности суть: по первому предмету – составление внутренней стражи, принятие в службу, производства, перемещения, награждения, предание суду и увольнение в отставку чиновников внутренней стражи; по второму предмету – продовольствие внутренней стражи, снабжение одеждой, амуницией, оружием и жалованьем и устройство госпиталей; по третьему предмету – наблюдение за исполнением внутренней стражей всех требований и повелений прочих начальств и свод происшествий, в которых она вследствие сих требований и повелений участвовала. <… >

Для составления внутренней стражи, думаю я, что 50 000 жандармов будут для всего государства достаточны. Каждая область имела бы оных 5000, а каждая губерния – 1000, из коих 500 конных и 500 пеших. Сии 500 жандармов разделялись бы на команды, соображаяся с местными обстоятельствами. В столичной губернии должны бы находиться 2000 жандармов: 1000 конных и 1000 пеших. Содержание жандармов и жалование их офицеров должны быть втрое против полевых войск, ибо сия служба столь же опасна, гораздо труднее, а между тем вовсе неблагодарна. Жандармы должны быть самое легкое войско, ибо все их движения должны быть скоры и быстры и последовать без всяких затруднений. Действие внутренней стражи, кроме исполнения требований других начальств, состоит еще в имании преступников, содержании караулов при тюрьмах и острогах, провожании колодников и тому подобное. Внутренняя стража никогда не может отвечать за действие, последовавшее по требованиям других начальств. Кроме же ее не должно никакое войско вмешиваться во внутренние дела.

Корреспондент в День знаний стал свидетелем работы патруля военной полиции у петербургской Военно-морской академии имени Н.Г. Кузнецова. Как оказалось, к этому относительно новому явлению для российской армии привыкли еще не все военные и гражданские лица. Военный полицейский рассказал, какие нарушения они чаще всего выявляют у военнослужащих и какие обязанности, кроме патрулирования, выполняют.

Официально военная полиция в России появилась в феврале 2014 года, а устав этого ведомства был утвержден главнокомандующим Вооруженными силами РФ Владимиром Путиным в марте 2015 года. Де-факто же подразделения военной полиции к этому моменту действовали в войсках уже более трех лет, не считая те десятилетия, когда часть их функций выполняла военная комендатура. Несмотря на это, не все военнослужащие привыкли к тому, что они обязаны выполнять законные требования своих коллег с черным шевроном на правой руке.

Во вторник, 1 сентября, прибывающим на службу в петербургскую Военно-морскую академию имени Кузнецова офицерам пришлось преодолевать патруль военной полиции. И не все из служащих военного вуза сумели предстать перед представителями законности и порядка в вооруженных силах в полной готовности.

Как рассказал корреспонденту начальник патруля военной полиции в звании капитана, попросивший не указывать в публикации его имя, наиболее часто встречающимся нарушением среди военнослужащих является несоблюдение формы одежды. И в данном случае это не стало исключением. В первый осенний день офицеры продолжали прибывать на службу в рубашках с коротким рукавом, в то время как на территории петербургского гарнизона уже установлена форма одежды с длинным рукавом. Портить служащим академии День знаний посещением комендатуры полицейские все же не стали, при этом записывая фамилии нарушителей и суровым тоном предупреждая, что в следующий раз процессуальных последствий избежать не удастся.

Вторым по частоте нарушением какое-то время являлась не отдача воинского приветствия, но с недавнего времени предупреждений на этот счет представители военной полиции не делают, поскольку забывающих поднять руку к виску среди военных почти не осталось. "В нашем гарнизоне военнослужащие уже научены не забывать выполнять воинское приветствие, поэтому в последнее время это нарушение практически не встречается", - заявил капитан.

Во всех случаях, свидетелями которых стал корреспондент , остановленные полицейскими военные адекватно реагировали на их замечания. Тем не менее, нормальная реакция на законные требования военной полиции, особенно если остановленный офицер имеет высокое звание, как оказалось, присутствует не всегда.

"Бывает, что офицеры с высоким званием - капитаны 1 ранга, полковники - несерьезно относятся и, в случае выявления у них нарушений, начинают говорить ненужные вещи, пытаются договориться", - поведал полицейский.

Кроме этого, собеседник агентства рассказал, какие еще обязанности лежат на не так давно образованном ведомстве Минобороны. "У нас работают в основном бывшие сотрудники военной комендатуры. Занимаемся охраной военных судов, дисбатов, военных мероприятий, а также задержаниями военнослужащих и гражданских лиц, если они находятся на территории войсковых частей", - пояснил он, подчеркнув, что также на ведомстве лежит функция дознания.

Гражданские люди тоже еще не привыкли видеть на улицах города патрули военной полиции. Корреспондент стал свидетелем того, как одна женщина настойчиво пыталась получить у полицейских разрешение поторговать привезенной черникой возле находящегося напротив подземного перехода. В свою очередь, у военнослужащих далеко не с первого раза получилось убедить ее в том, что этот вопрос лежит вне рамок их компетенции.

А во время беседы военных полицейских с корреспондентом издания, военные с необычными черными шевронами и красными беретами заинтересовали местного пьянчугу, подошедшего с просьбой "послушать лекцию", в которой ему не было отказано.

И все же не все военнослужащие довольны той строгостью, с которой патрульные подходят к исполнению своих обязанностей. Недалеко от Ушаковской набережной, где располагается ВМА им. Кузнецова, корреспондент агентства встретил капитан-лейтенанта ВМФ, который представился Вячеславом и рассказал о своем видении работы военных патрулей по выявлению нарушений военнослужащими устава и внутренних документов Министерства обороны. "Вся эта "охота на лис" из-за несоблюдения формы одежды - полный бред. У нас как обычно - то во время жары на длинный рукав переходим, а то поздней осенью, при уже наступивших холодах, все еще в летней форме одежды", - заявил Вячеслав.

Алексей Богатищев